Драконов не кормить - страница 26

Сподручники дружно указали на замок. Илидор нахмурился. Вронаан в замке? С чего бы это?

Ахнир кисло посмотрел в ту сторону и сложил руки на груди, видимо, по новой напрягая воображение. Запыхтел – вероятно, с этим звуком в нём боролось стремление немедленно наорать на Вронаана и нежелание возвращаться в замок, особенно с учётом того, что орать на старейшего дракона – всё равно что орать в никуда. Спина эльфа напряглась. Илидор стал отползать по ветке обратно. Кажется, Талай постепенно движется к состоянию ледяной ярости, и у золотого дракона не было ни малейшего желания в этот момент попасться Ахниру на глаза, вне зависимости от того, виноват Илидор в чём бы то ни было или нет.

Дело было, конечно, не столько в загубленном гномьем зеве, сколько в нагляднейшей иллюстрации, как весело всё в Донкернасе катится в бездну вверх тормашками и насколько эльфы не в силах сейчас это контролировать. Вот даже драконы дерутся неподалёку от замка и им за это, кажется, ничего не будет.

А Илидор, конечно, искренне злорадствовал.

И потому, что Донкернас куда-то там катится, и потому, что свидетельство этого, пованивая жжёной травой, раскинулось именно перед Ахниром Талаем, а не каким-нибудь другим эльфом, и потому что Теландона и его помощников нет на месте, потому драка и её последствия – проблема именно Ахнира, а не кого-нибудь другого.

Если подумать, то в Донкернасе было полно эльфов, которым Илидор почти не желал зла. Во всяком случае, о которых золотой дракон большую часть времени не вспоминал.

Наверное, теперь Ахнир Талай отдаст сподручникам указание разобраться, кто именно, шпынь его в бзырю, виноват в непотребстве, а сподручников хватит на то, чтобы задать по паре вопросов нескольким подвернувшимся драконам, ничего не выяснить и растащить всех подвернувшихся по малым машинным на ночь.

Малые машинные – это не очень страшно. Особенно когда ты подросток-драконыш. Когда ты ещё цепляешься за иллюзию, будто просто не разобрался до конца, как работает мир вокруг тебя, а как только ты разберёшься, мир тут же станет лучше и справедливее.

Маленькие драконыши совершенно в этом уверены. К подростковой линьке, когда они вступают в половозрелый возраст и получают возможность менять ипостась, от этой уверенности остаются главным образом лохмотья, но иногда эти лохмотья спасают от царапучей реальности.

И на кой Ахниру Вронаан? Он никогда не ходит к драконышам, которых растят в замке. Скорее всего, тех драконов, что подрались сегодня, Вронаан видел один раз в жизни – когда они вылупились на свет, и теперь понятия не имеет, кто их них мог подраться, а кто не мог. Скорее, спрашивать об этом нужно Хшссторгу и, быть может, кого-нибудь из эфирных драконов. Они точно приходили к драконышам много раз за эти годы, знали в лицо и по именам подростков, которых выпустили из замка сегодня.

Илидор видел драку издалека, успел вернуться на дерево бубинга до того, как следы побоища обнаружил Ахнир, и теперь его бессильная злоба очень веселила Илидора.

Что показывало, насколько плохо Илидор понимает Ахнира Талая.

Эльф молчал и понемногу переставал походить на взъерошенную курицу, всё больше становился привычным собой: внешне спокойным, занудным и сдержанным эльфом – перемена видна была даже по его спине, и это страшно не понравилось Илидору. Когда дракон пытался понять, как двигаются мысли в голове Ахнира, ему не придумалось никакого исхода или вывода, который мог бы так неожиданно успокоить и выровнять его.

В общем-то, Илидор очень плохо понимал не только Ахнира, а любого эльфа – просто потому что сам он никогда не был на месте эльфов.

– Драконов не кормить, – сухо бросил Талай, заложил руки за спину и как ни в чём не бывало зашагал по тропе дальше, к теплицам, – ни сегодня, ни завтра.

Илидор едва не сверзился с ветки. В каком это смысле не кормить, вы что, ополоумели от обезвоживания?

Сподручники переглянулись, бакенбардистый аж икнул.

– Но Теландон никогда такого не… – начало было другой сподручник, чуть повысив голос: Талай уже успел отойти шагов на семь.

Илидор отполз по ветке ещё дальше. Ахнир остановился, медленно обернулся к подавшему голос сподручнику и уставился на него, едва заметно изогнув одну бровь.