Драконовы кончары - страница 12
Демиург был переслан вместе со всей армией вторжения. Он был определен командующим операции, и ему дали свободу действий. С момента пересечения портала он должен был обрести не только телесность, но и полнейшую волю. Предтехнологический мир не был охвачен правовой опекой, его не защищали какие-либо союзы или принадлежность к сети, в связи с чем методы действий были произвольными, их не регулировали какие-либо конвенции. Демиург мог сделать все что угодно, вся планета принадлежала ему.
Он не ожидал особых военных сложностей – завоевание и уничтожение цивилизации на данном этапе развития никогда не представляли собой проблемы. Как это ни парадоксально, но больше всего проблем доставлял низкий технологический уровень автохтонов. С ним было связано отсутствие доступа к промышленным инфраструктурам и необходимость построения армией технической базы вторжения. В зависимости от разновидности местных мыслящих существ, это требовало больше или меньше сил и являлось основной причиной задержек. Ведь не всегда удавалось выдрессировать покоренный вид, иногда необходимо его было полностью уничтожать.
Демиург принял это во внимание, подбирая корпус вторжения из доставленных в пакете личностей. Он сформировал первую ударную роту, которая должна была вторгнуться в локальную реальность и образовать в ней плацдарм. Демиург не планировал высылать разведку, собираясь ударить с ходу, бросая через портал все подразделение. Проблемой было лишь достаточное количество захваченных тел. К порталу должно было приблизиться как можно больше автохтонов, одаренных достаточно развитым мозгом, который можно было бы заполнить личностями солдат. То есть первым этапом вторжения будет материализация, и он, Демиург, реализует ее посредством перехвата и деформации тел местных мыслящих существ.
Демиург отобрал и пробудил офицеров своего ударного подразделения после чего приблизился вместе с ними к порталу. Теперь им следовало ожидать только подходящего случая. Пока же портал оставался в состоянии пониженной активности, излучая исключительно низкоэнергетическое эзотерическое излучение.
Стамбул
12 джумада 1088 года хиджры
12 августа 1677 года от Рождества Христова
Ян Гнинский прошел через Средние Врата, оставляя большую часть свиты с лошадьми за первыми воротами и осмотрелся по Второму Двору султанского дворца Топкапи. С любопытством глянул мельком на Врата Счастья и охраняющих их белых евнухов, после чего перенес взгляд на находящиеся за ними дворцовые застройки. Над воротами высилась башня, в окне которой появилась статная особа в шелковом, сияющем от золота кафтане и в белом тюрбане. Посол из Лехистане слегка кивнул ей, догадываясь, что к нему приглядывается некто значительный. Быть может, какой-нибудь визирь или иной сановник из Дивана.
Мехмед IV, падишах-император, по прямой линии потомок и наследник Османа I и Сулеймана Великолепного, слегка усмехнулся и ответил милостивым кивком. Он не отступил от окна, разглядывая посольскую свиту, состоящую из нескольких одетых в жупаны и кунтуши польских дворян. Среди подбритых шляхетских голов выделялся высокий юноша, у которого еще усы не проклюнулись, который тоже увидел султана и теперь пялился на него, раскрыв рот. Его сопровождал католический священник в ниспадающей до земли белой сутане и с серебряным крестом на груди.
- Кого же это посол привел с собой, Талаз? – спросил султан.
Талаз Тайяр, хотя ему и было более тридцати лет, все время сохранял юношескую красоту. Двигался он с грацией и легкостью, типичной для давнего танцора и великолепно выученного фехтовальщика. Он вообще был знаменит чуть ли не женской красотой. Талаз слегка подкрашивал себе глаза и пользовался крепкими духами, не сторонился он дорогих шелков и украшений. После вопроса султана он согнулся в изящном поклоне и мельком глянул сквозь узорчатые оконные решетки.
- Юноша этот – сын польского вельможи, иновроцлавского каштеляна Тадеуш Янецкий, высланный в посольство ради обучения. Наверняка отец собирается выучить его на дипломата, но, судя по отсутствию живинки, написанному на лице юноши, это будет делом нелегким, - ответил тот без малейшего колебания. Долгополый – это ксендз Лисецкий, исповедник посла и его доверенный приятель. Подозреваю, что, как и все священники, он доносит своему епископу, скрупулезно отмечает каждый грешок Гнинского и каждое его словечко, чтобы передать его своим иерархам. Все остальные – это советники, некоторые из них – это доверенные люди короля Яна, некоторые могут предоставлять услуги различным магнатским родам. Эти будут докладывать своим суверенам: Потоцким, Радзивиллам, Замойским.