Драконья Пыль. Проклятие Ирвеона - страница 16

Спутников моих, судя по всему, ностальгия не мучила. Кот, так вообще едва оказался под столь желанной, хоть и несколько условной крышей, моментально уснул. Остальные тоже ворочались недолго, и только я упрямо таращилась на украшения, поблескивающие в случайно проникших под тент лучах.

Но не меня одну привлекли кенольские безделушки. Сложенный у низкого дощатого борта багаж зашевелился. Из сумки Кота высунулось маленькое угловатое создание с коленчатыми лапками и невзрачными крылышками, перебралось Коту на грудь, ощупало лицо и беззвучно взвилось к потолку. Кристаллы мелодично зазвенели, чем окончательно зачаровали существо. Ловкие лапки вцепились в самый крупный камень и принялись его откручивать от связки.

Поначалу я хотела прогнать вредителя, но его явление из Котовой сумки навело на мысль, что оказалось оно там не случайно.

Я потрясла мага за плечо.

— Кот. Кот, проснись! Твой мелкий приятель портит чужое имущество, — я не повышала голос, чтобы не разбудить остальных.

Кот разлепил веки, поводил расфокусированными глазами и собрался снова заснуть.

— Это твое? — я ткнула пальцем в пыхтящее существо. Камень был закреплен на славу. — Или я прогоню его.

Наконец, Кот сообразил, чего от него хотят и поднялся.

— Ильфредита! — просипел он. — Маленькая негодяйка, ты как выбралась?

Из сумки появилась бронзовая клеточка и Кот пояснил:

— Фея-ищейка. Их шеттеры-землекопы используют, чтобы находить залежи драгоценных камней и металлов. Натаскал ее на всякие магические штучки, но, видно, вспомнила молодость. Брось бяку! Хммм…

Кот, не глядя, сунул возмущенно пискнувшую фею в клетку и взялся за бренчащую связку.

— Это что такое? — Приглянувшийся ищейке мутно-белый кристалл оказался в руках у Кота без каких-либо усилий. — Интересно. — Он отвел полог, чтобы лучше рассмотреть предмет в свете уличных ламп. Кристалл брызнул серебристыми искрами. — Очень интересно. Надо бы его изучить.

— Брось бяку! — повторила я его же слова. — Хочешь обокрасть тех, кто нас приютил?

— А перед этим напугал до полусмерти. — Кот нахмурился, но так и не донес камешек до своей бездонной сумки. — Кенолы сами те еще плуты. Наверняка стащили у кого-нибудь.

— Видно совести у тебя совсем нет, — разочарованно протянула я.

— Совесть тут не при чем, — насупился Кот, но безделушку вернул. — Что если это опасный артефакт? Я, может быть, хочу спасти неразумных кочевников от последствий, которые обрушатся на их головы.

— И хочешь, чтобы они обрушились на твою? — Усмехнулась я. — Будь это важным артефактом, его бы не оставили тут без присмотра.

— Может, они не знают, что он важный. Стащили красивую цацку и все. О! Или специально повесили, чтобы нас проверить!

— Тем более. Тогда это чистой воды провокация. Тебе проблем мало?

— Вы чего шепчетесь? — Вилли поднял взъерошенную голову.

— Пытаюсь вылечить твоего друга от клептомании.

— Чего? — не понял Кот.

— Бесполезно, — усмехнулся более сообразительный Вилли и перевернулся на другой бок.

Коту надоело препираться, и он снова завернулся в одеяло, но уснуть не смог. Ворочался, пока в рассветных сумерках не раздались ободряющие возгласы кенолов. Лагерь оживал. Готовили завтрак, кормили животных, впрягали тигров в повозки. За час все собрались и тронулись в путь.

Тигры были крупнее и выносливее лошадей, а кенольские повозки лучше приспособлены к движению по пересеченной местности. К обеду на горизонте показался золоченый шпиль с реющим на ветру красным флагом. Кот мрачно заворчал. Долго искать Единорожку не придется, вот он, как на ладони, на холме за городом.

Повозка перевалила через холм, и Тридорожье появилось перед нами во всей своей немудреной красе.

Застраивали городок как попало. Большие трех-, четырехэтажные дома с вереницами окон соседствовали с аккуратными коттеджами под красными черепичными крышами, вычурные усадьбы прятались за высокими заборами, а рядом, виноградной гроздью лепились друг к другу старые кособокие лачуги. Окраины щетинились облетевшими садами, городская стена носила чисто символический характер, каменная на въезде, в бедняцких районах она превращалась в подгнивший штакетник, а кое-где, и вовсе, сходила на нет.