Драконья Пыль. Проклятие Ирвеона - страница 69

***

Подъездные столичные дороги кишели охотниками, торговцами, наемниками и простым людом. Лесовики-отшельники в потрепанных плащах брели пешком, курьеры, поднимая тучи пыли, проносились верхом, грохотали туда-сюда набитые битком самоходки. Повозки, кареты, телеги, запряженные лошадьми, волами и тиграми едва тащились в тесном людском потоке. Кучера покрикивали, наемники ругались, собаки лаяли. В стылом воздухе клубились запахи пота, навоза и, почему-то, пряников. Я увязла в разношерстной толпе и в город попала только к вечеру.

Васса разительно отличалась от Тридорожья. Улицы были шире, дома — выше и наряднее, а в центре, отделенный от прочих кварталов обширным парком и кольцом канала, поднимался королевский дворец — добротный классический замок с крепостной стеной и россыпью башенок. В квартале от центра города маячил красным флагом главный филиал Единорожки, для разнообразия пониже и попроще дворца, зато сплошь увешанный иллюминацией.

Да и в целом, столица сияла огнями. Фонари были натыканы везде, где можно и нельзя, гирлянды солнечных цветов свисали с каждого карниза, россыпи больших, маленьких и совсем крошечных светильников украшали все здания без исключения.

На улицах было не протолкнуться. Всюду гремела музыка, звучали песни и смех. Казалось, вся Тувосария съехалась в столицу, чтобы отметить тут неведомый мне праздник. На площадях поднимались шатры передвижных балаганов, штабеля источающих хвойный аромат досок превращались в ларьки для сладостей и сувениров. Несмотря на поздний час, магазины были открыты. Взрослые волокли корзины и холщовые сумки с провизией, дети носились, размахивая леденцами на палочках и выкрашенными серебряной краской звездами.

Звездная тематика встречалась на каждом шагу: в витринах магазинов, на столбах, на деревьях, на брусчатке, на одежде горожан и даже на собачьих ошейниках.

В воздухе витали ароматы свежей выпечки и древесного дыма. Молодежь собиралась в скверах и многочисленных кофейнях с огромными витринами и уютным желто-оранжевым светом.

Васса напоминала старинный европейский городок, запруженный оголтелыми туристами, но детали не давали забыться. Вокруг ламп увивались светляки — жирующие на городской иллюминации, из подворотен блестели глазами чешки́ и подвальные мохначи. Могучие стражники-горцы разгуливали по улицам, поигрывая не по погоде открытыми бицепсами, шеттеры, завернутые с ног до головы в плащи из дорогущей ткани, чинно вышагивали по мостовой, кое-кто из них уже осмелился откинуть капюшон, чтобы похвалиться золотыми татуировками и богатыми украшениями.

В одном из скверов у отключенного на зиму фонтана, в толпе мелькнуло знакомое лицо. Стройная фигурка и ни намека на живот.

— Джана, привет! Тебя можно поздравить?

Девушка обернулась. На лице пронеслась череда эмоций: сомнение, удивление, страх, печаль и, наконец, злость. Нет, даже ярость.

— Ты!

Она бросилась ко мне, готовая залепить пощечину. Я отпрянула. Она попыталась вцепиться мне в лицо другой рукой, но я снова отстранилась.

— Да в чем дело?!

Прохожие останавливались, позабыв о делах, и с интересом глазели на схватку двух коротышек. Пока, правда, я всего лишь бегала от Джаны вокруг фонтана, но глядя на ее решительно пылающее лицо, не сомневалась, что скоро та перейдет к более решительным действиям. Так и случилось. Она выдернула посох из рук оказавшегося рядом лесовика, и полезла напрямик через невысокий бортик фонтана.

— Ненавижу! — кричала она. — Все из-за тебя! Он говорил, предупреждал с тобой не связываться. А я пожалела! Еще и кормила!

Она замахнулась. Я отскочила в последний момент, от удара о мостовую посох лопнул, осыпая прохожих щепками. Джана, вскрикнув от боли, едва не улетела в кусты. Осиротевший отшельник безмолвно воздел руки к небу, а я в нерешительности остановилась.

— Объясни, наконец, в чем дело?!

Она подскочила, ударила кулаком в плечо. Я перехватила руку, а она неожиданно разрыдалась, пытаясь вцепиться мне в волосы.

— Ненавижу! Ненавижу! Все из-за тебя! Они пришли после тебя! Почему я не послушала? Почему?..

С трудом, но мне удалось увести ослабевшую, рыдающую Джану из сквера в относительно спокойный переулок. Теперь прохожие старательно отводили глаза — рыдающая девчонка скучное зрелище, не то, что драка!