Драма династии Стюартов - страница 38
Хотя в «малое ледниковое столетие» холодная зима не была редкостью, день 30 января 1649 года показался современникам на удивление морозным. Темзу сковал лед. Около двух часов дня на эшафот, сооруженный напротив Банкетного зала, у Уайтхолла, взошел король Англии. Он держался с достоинством, хотя был бледен, особенно на фоне черного одеяния. С трех сторон эшафот окружали ряды кавалерии, отделявшие короля, палача и его помощника (последние были загримированы) от притихших зрителей. Собравшаяся толпа не вмещалась на площади — многие забрались на уличные фонари, балконы и крыши находившихся недалеко от эшафота домов. Используя свое право обратиться к народу, Карл Стюарт заговорил, но его слышали преимущественно те, кто находился рядом. Он не раскаивался, не чувствовал себя виновным. «Я должен сказать вам, что ваши вольности и свободы заключены в наличии правительства, в тех законах, которые наилучшим образом обеспечивают вам жизнь и сохранность имущества. Это проистекает не из участия в управлении, которое вам никак не принадлежит. Подданный и государь — совершенно разные понятия», — спокойно и уверенно говорил король. Умирает он за свободу народа, с Богом и верой, своей смертью защищая своих подданных от произвола. Он — суверен и «мученик за народ». Последними его словами были: «Я иду от тленной к нетленной короне, где не будет никаких неповиновений и смут». Затем Карл I опустился на колени, положил голову на плаху и вытянул вперед руки. Процедура казни заняла около 15 минут. Палач отсек голову одним ударом, затем поднял ее, но обычные в таком случае слова «вот голова изменника» не произнес. Народ безмолвствовал, испытывая почти шоковое состояние.
Священник и мемуарист Филипп Генри записал, что в первые моменты после казни Карла Стюарта можно было услышать стон собравшихся, а некоторые из них погружали свои платки в его кровь. Так начинался культ короля как мученика, однако никакого другого подтверждения этого факта очевидцами нет. Генри писал во время реставрации Стюартов, спустя двенадцать лет после этого события, а он и его семья были роялистскими пропагандистами.[80]
Да, нелегко предавать смерти монархов милостью Божьей! Публичная казнь Карла Стюарта стала одним из ключевых оставшихся в исторической памяти событий. Помимо большого количества исторических и литературных произведений стоит вспомнить впечатляющие картины французского художника Поля Делароша «Карл I, оскорбляемый солдатами Кромвеля», «Прощание Карла I с семейством», «Кромвель над гробом Карла I». Они знакомы любителям искусства и истории по многочисленным копиям и литографиям. Смерть Марии Стюарт в отличие от ее внука все же была скрыта от глаз людских. Что же привело к такому ожесточению — иначе и не назвать — подданных, осуществивших суд над своим сувереном и предавших его смерти при огромном стечении народа? Среди множества причин этого ожесточения, не обязательно закономерных, особенно хочется выделить три: фигура самого Карла, европейская ситуация и… кальвинизм.
Биографы этого короля не преминут упомянуть о его нелегком детстве. Но все познается в сравнении, и в отличие от того, что переживал, едва родившись, его отец, ранние годы Карла были вполне благополучными. Он появился на свет 19 ноября 1600 года в Файфе в Данфермлайнском дворце — резиденции шотландских королей эпохи Возрождения, которую Яков I преподнес в качестве свадебного подарка Анне Датской, и стал их третьим ребенком и вторым сыном. Правда, счастливым детство этого принца тоже назвать нельзя. От природы ему досталось слабое здоровье, страдал он и от отсутствия родительского внимания. Крайне болезненного ребенка даже не сразу привезли из Шотландии в Лондон после того, как его отец стал английским королем. Только 13 июля 1604 года он покинул Шотландию. Когда он наконец появился в столице, то сложно было найти знатную семью, которая бы ухаживала за ним, — все опасались, что принц может умереть у них на руках.
Карл поздно научился ходить — вероятно, в результате перенесенного рахита у него были слабые суставы лодыжки, замедлившие его физическое развитие. Заговорил он тоже позже других детей. Он был помещен под опеку Алетты Кэри, жены придворного голландского происхождения сэра Роберта Кэри, который научил мальчика говорить и настаивал, чтобы он носил сапоги из испанской кожи для укрепления слабых лодыжек. Мальчик перерос свои дефекты, за исключением заикания; впрочем, он всю жизнь имел проблемы со здоровьем.