Драмы - страница 44
Л о ц м а н. Он уже ничего не видит. Закрой его лицо платком.
Г о л о с. На флагмане сигнал: «К бою! Перед нами главные силы испанцев!»
Труба играет: «К бою!»
Та же, что и в первом акте, комната в доме Верфа. За окном сумрачный, дождливый день. Сквозь сетку косого дождя видны мокрые крыши, купола церквей, башни. Вместо тюльпанной оранжереи на окне стоит только один цветочный горшок. У потухшего камина слепая В и к а. У окна М а г д а и Н е л е. Магда перебирает струны лютни.
В и к а. Что за окном, дочка?
М а г д а. Дождь… Под дождем на всех крышах люди. Они смотрят на запад… Но флота Оранского не видно… Корабли лежат на мели… Едва они прошли Ланд-Шейдин, как вода снова спала и снова подул восточный ветер… Корабли лежат на зеленых пастбищах, на вершинах деревьев, на крышах домов… Вокруг нас по-прежнему только враги… Ты засни, нянька. Засни… А когда проснешься… увидишь, как вдруг повернутся все флюгера на всех крышах… Подует западный ветер… ветер…
Н е л е. Смотри, Магда!.. Пока ты пела, стебель тюльпана еще поднялся. Бутон набух, вот-вот распустится. Я никогда не видела тюльпанов, вырастающих осенью.
М а г д а. Это необыкновенный тюльпан… Его растил Петер Клееф. Такого цветка нет ли у кого в Голландии. Сегодня ровно семь месяцев, как он принес сюда горшок с луковицей… Чем больше я смотрю на этот цветок, тем больше думаю о Петере… Еще детьми мы поклялись, что всю жизнь будем вместе и умрем в один день…
Н е л е. А Тиль? Ты забыла его?
М а г д а. Он не мой, Тиль… В те минуты, когда он говорил о зеленых дорогах Нидерландов, по которым идут влюбленные, о звездах и птицах, он всегда думал о тебе, Неле… Я поняла это… Поняла и перестала слушать его рассказы…
В и к а. Что за окном, дочка?
М а г д а. Дождь… Косой дождь… и восточный ветер… Вот кусок лепешки, съешь его, нянька… съешь… Ведь ты давно уже ничего не ела…
В и к а. Что ты, дочка, я сыта… Я очень сыта… Сама кушай. А я сыта…
Входит В е р ф. Он очень исхудал. Но держится прямо. Чтоб не видели его слабости, он бросил палку и ходит без нее.
В е р ф. Прилетел голубь от адмирала Буазо. Флот гёзов уничтожен. Остатки его бежали к океану. Адмирал пишет, что единственный путь наш — построить все население города в четырехугольник, поставить в середину слабейших, стариков, детей, и попытаться с боем пробиться сквозь ряды испанцев.
Н е л е. Но это путь к верной смерти.
В е р ф. Верная смерть здесь… А там… там, может быть, несколько человек и останутся живы, будут скрываться в лесах, доберутся до гёзов…
М а г д а. Адмирал так советует?
В е р ф. Вот его письмо.
М а г д а. А принц? Что пишет Оранский?
В е р ф. Он не может не знать письма адмирала… Сейчас ван дер Доэс готовится к вылазке… На площади собирается все население города… Идите и вы туда. Мы с нянькой останемся здесь. Нам незачем искать смерть так далеко..
М а г д а. Я не оставлю тебя, отец.
Н е л е. И я не пойду отсюда… Мне Тиль велел ждать здесь…
В е р ф. Твой Тиль убит, девочка… убит при Ланд-Шейдине. Сюда приплыл бородатый лоцман с его корабля… Тиль мертв…
М а г д а. А Петер?
В е р ф. Петер предал нас и перешел на сторону испанцев. В лодке Ламме он бежал, но едва доплыл до Ланд-Шейдина, форт взорвался, и Петер погиб в огне взрыва. Тело его прибило к лодке, на которой плыл лоцман.
М а г д а (закрывая лицо руками). Погиб предателем!..
Н е л е (упрямо). Я не верю, что Тиль Уленшпигель умер… Он много раз был на волосок от гибели, но всегда оставался живым. Он жив и сейчас…