Драмы - страница 7

Я с и к. «Он, говорит, мою мать до сердечного припадка довел! Они смерти старого человека хотят. Я, говорит, за маму никого не пощажу».

Г а н я. Ну и пусть проваливает со своей мамой. Пусть только тронет.

Я с и к. А еще приходили во двор директор и Яшка Полтавский. Нашли в снеготаялке обгоревший журнал вашего класса.

Г а н я. Нашли?!

Я с и к. Директор сказал Яшке выяснить, кто его сжег.

Г а н я. Ну?

Я с и к. А Яшка ходил-ходил, шпионичал-шпионичал, всех допрашивал, у Филина выпытывал, у Зойки выпытывал… Ну, и узнал.

Г а н я. Кто же это?

Я с и к. Ты.

Г а н я. Ха!

Я с и к. Все на тебя показали. Я слышал, как Яшка Басилову сказал. Они вдвоем к директору пошли.

Г а н я. На меня говорить?

Я с и к. А зачем ты его в снеготаялку бросил?

Г а н я. Затем, что там одни двойки мне стоят. Отца вызывают, на второй год сговариваются меня оставить.

Я с и к. Теперь тебя совсем выгонят. Яшка Басилову сказал.

Г а н я. Факт, выгонят.

Я с и к. А Каракаш все зубы вышибет. А Новоселов не велит Вальке с тобой водиться. И никому ребятам с тобой водиться нельзя будет. Мне вон мать и так уже надоела. Чуть я что не так сделаю, она кричит: «У Ганьки набрался, у хулигана! Его в колонию надо отправить, чтоб других не отравлял!» Тебя в колонию надо отправить…

Г а н я. Мой отец возьмет свои боевые подарки и пойдет к Ворошилову. «Погляди, маршал, что с моим делают». Он их всех намахает… Или я сам как возьмусь! Все восемь томов истории девятнадцатого века прочту. Твой Басилов сразу затрещит.

Я с и к. Не успеешь. Тебя выгонят.

Г а н я. Ну и что? А я поезд от крушения остановлю — кто мне тогда что сделает? Или диверсантов поймаю.

Я с и к. Это на границу надо ехать.

Г а н я. И поеду. На Алдан поеду золото рыть. Привезу самородок в шесть кило, нате вот… жертвую на танк. Только меня к себе возьмите связистом. Думаешь, не возьмут? Я навру, скажу, что мне шестнадцать лет, скоро семнадцать будет, добровольцем иду. Брата моего убили, так я вот иду.

Я с и к. У тебя же нет братьев.

Г а н я. Это не важно. Я побратаюсь с командиром, а его убьют.

Я с и к. А вдруг не убьют?

Г а н я. Дурак! Ты думаешь, я тебе Зойка! Или Басилов? Или Яшка-доносчик? Мне ваша школа как собаке зубной порошок нужна. Я и так все знаю. ГТО первой ступени сдал? Сдал. С парашютом прыгал? Прыгал.

Я с и к. А где твой значок?

Г а н я. Еще не выдали, не было у них. Завтра зайду получу. А то еще шел я как-то по Жуковской улице, вижу — дым, пожар. Маленький деревянный домик так и пылает. А со всех сторон к нему мчатся пожарные части: Загородная, Железнодорожная, Кривоколенная… В окне четвертого этажа вся в пламени женщина…

Я с и к. Ты же говорил, что домик маленький, деревянный…

Г а н я. А четыре этажа — это что, большой, по-твоему? Теперь по шестнадцать этажей строят. Она зовет на помощь. Пожарники лестницы устанавливают. А она хочет прыгать вниз. «Разобьешься!» — ей кричат. Тут я хватаюсь за водосточную трубу, спасаю женщину, имени своего не говорю и скрываюсь в толпе. Меня ищут, а меня нет.

Я с и к. Ну, и…

Г а н я. Так и не нашли.

Я с и к. Почему же ты не заявился?

Г а н я. Что я, трепач, чтоб в таком героизме сознаваться? Пусть ищут.

Я с и к. Я б сознался.

Г а н я. Ты еще маленький. А у меня и так две медали за спасение утопающих есть. Я их не ношу.

Я с и к. А ты… не врешь, Ганька?

Г а н я. Не ношу я эти медали!

Я с и к. Нет, про все. Про женщину, про утопающих.

Г а н я. Ну да, только у меня и дел сидеть тут с тобой и врать! Это они в школе думают — раз уроков не сделал, ты и не человек. Уроки! Если б они знали, какие я ежедневно героизмы совершаю! Кто? Ганька! Рыжий такой? Не рыжий, а русый.

Я с и к. А сегодня ты какой героизм совершил?

Г а н я. Сегодня еще не успел. Думаешь, это так легко. Ребенок! Ходил по улицам, смотрел. Хотел старуху через площадь перевести — нет старухи, кошелек ходил искал, чтоб отдать владельцу, — никто не теряет. В трамвай сел, сейчас, думаю, карманника поймаю, в милицию поведу, — нету карманников. Ничего подходящего лету, проявить себя невозможно. А мне надо, Ясик, ой как надо проявить себя! Был бы сейчас перелет через полюс — в крыло бы спрятался, зайцем бы пролетел. Меня исключают, педагогический совет, а меня нет. «Кто за то, чтоб исключить Семушкина? Поднимите… что? Руки!» Вдруг врывается Коля — комсорг. Красный весь. «Стойте!» — кричит. «Не голосуйте! — кричит. — Он герой! Он сейчас уже над проливом Лаперуза пролетает!» Тут весь педагогический совет краснеет, директор бледный, у всех руки опускаются.