Дребезг Звёзд - страница 15

Он валялся на диване и наслаждался сочащейся через край депрессией.

…«Прыг — секунда!

Скок — столетие!»…

…«Словно иней сердобольный смех

Снова валится на… На… На…

Русское поле экспериментов!»…

…«А я ищу таких, как я:

Сумасшедших и смешных,

Сумасшедших и больных»…

…«Пластмассовый мир победил»…

…«Ходит дурачок по лесу»…

Сон проваливался в дремоту под бессвязную какофонию тяжёлой массы сплетений слов и звуков. Ему хотелось спать. Ведь помимо вечера был ещё и день. А до дня — утро. А до утра — бессонная ночь. Ещё одна бессонная ночь, влекущая за собой недосып. А перед ней — ещё один скучный, подобный один на другие день. Ему надоело скучать. Ему надоело прозябать жизнь бесцельно, предаваясь упадку, гния в собственном соку. Тешась своим бессилием что-либо менять. А ведь Лета в него верила. А кроме Леты было ещё много людей, которым он нужен. Которых он не имел права подвести. Которые смотрели на него — и видели святого отца, что исповедует их, выслушает грехи, наставит на путь истинный, поможет. Все от него чего-то хотят. Видят в нём силы. Видят в нём Личность.

А он валялся на диване и предавался гниению внутри себя. Разве так должны жить настоящие личности? Нет!

— К чёрту всё, — шептал он. — К чёрту всё. Завтра отправляюсь в путь. Искать свой Потерянный рай. Свой Новый Мир. Свою Полину.

Сон закрыл глаза — и провалился в бездну. В такую приятную. Тёплую в своём холоде. Где ему было хорошо.

Люди любят говорить о страданиях, когда самим страдать не от чего. Ищут себе приключений на пятую точку, чтобы развеять напускную скуку. Любят говорить о своём одиночестве, отчётливо понимая, что на самом деле не одиноки. Просто в такие моменты им кажется, что они особенные. Чего-то стоят. Что они нужны. И чтобы лишний раз утвердиться в том, твердят об обратном.

Странные создания — люди. Холодные, как далёкие звёзды. И такие же горячие.

Главное — не дать звезде остыть. Она может взорваться, и тогда её не станет. А если звезда умрёт, тогда умрёт и ось планет вокруг неё. Ведь каждая звезда — это по-своему уникальное солнце. Которое греет свой маленький мир. Этот мир — он напрямую зависит от своего солнца. А солнце может и без него. Только вот если у солнца исчезнет его мир, тогда и само оно потухнет. Станет бесполезным камнем. Потерянной душой на просторах бескрайней холодной вселенной.

Солнце должно помнить о своём мире, ибо нужно оно лишь ему.

Просыпаться в объятьях любимого человека — одно из самых прекрасных чувств, которые человек вообще способен испытывать. Люди созданы для любви, потому что так повелел Господь. Если человек не любит — он перестаёт быть человеком. А ведь любовь — это не только плотское удовлетворение, но и желание сделать человека лучше, помочь ему, придать сил, уверенности. Воодушевить. Помочь ему стать тем, кем он мечтает.

И прежде всего любовь — это крепкая и взаимная дружба.

Полина любить могла, но не хотела. Потому что все её попытки полюбить человека кончались влюблённостью в неё. А любить влюблённого человека невозможно. Раб не хочет меняться. Он доволен тем, что у него есть и счастлив своим хозяином. Раб не способен стать выше, пока не захочет прозреть. А до тех пор, пока он не избавится от влюблённости, не перестанет видеть в человеке своего хозяина — он не станет равным ему. Не сможет стать собой. Мерзкое чувство — спать с рабом.

Филин что-то мурлыкала в полудрёме. Она так мило спала. Свернулась в комочек, окутанный волнами рыжих волос, поджав под себя свои сильные, стройные ножки. Не будь она влюблена — цены бы ей не было. И телом своим и натурой она всецело устраивала Полину. Если бы не чёртова влюблённость, которая всё портила. Но виски сделало своё дело.

«Да кого ты обманываешь, — усмехнулась про себя девушка, — не в бухле истина. Истина — она в говне: всегда всплывает».

Полина осторожно перелезла через подругу, оделась, а дальше — потянулась за оставшимся виски и развалилась в кресле. Она хлестала спиртное с горла, глуша похмелье. Ей было мерзко от себя такой. Декаденство. А декадентов она ненавидела. Влюблённость ведёт к декаденству, потому что чаще всего несчастна. Она себя чувствовала молодой дьяволицей, которой от себя и мерзко и мило.