Дребезг Звёзд - страница 16

«Да какая дьяволица, — мысленно расхохоталась Полина, — тупая пизда. Просто говоришь красиво. Красиво говоришь и трахаешься. Скатилась на самое дно. Вот скитаешься ты, а что от того толку? Оставляешь за собой только слёзы и сперму. Когда-то училась на хирурга — бросила дело на половине первого курса. Поссорилась с родителями — и вот уже третий год ничего не делаешь, кроме как шатаешься по разным впискам. Ах, да, ещё и Библию читаешь. Но казаться набожным в наши дни — это модно. Модно верить во что-то, что спасёт твою задницу в самый скверный момент.

Как это всё началось? Да какая разница, как началось! Главное — к чему привело. А привело к тому, что человек три года простаивает без дела. Не развивается.

Опьянение — хреновая штука. Когда трезв — твоё сознание травит тебя твоими иллюзорными видениями окружающей действительности. Под действием алкоголя защитные механизмы слабеют, и ты вынужден сталкиваться с настоящим, мать его, миром. С тем миром, от которого стремишься убежать. Взрослая, да? Самостоятельная! Красивая! Умная! Талантливая! Тьфу ты… Противно!»

Полина презрительно сплюнула.

Она шаталась по беседке, держа пустую бутылку за горлышко, и искала, обо что её разбить. Филин зевнула и потянулась, медленно открыла глаза и поймала исполненный злости взгляд. Девушка непонимающе посмотрела на подругу. А в следующий миг Полина набросилась на неё. Её достала эта рыжая влюблённая тварь, которая согласилась отдать свою судьбу в руки тупой пизды. Влюблённые дуры должны умереть.

Филин испуганно вжалась в стенку беседки, вцепилась в запястья подруги. Она не кричала и не билась в истерике. Просто смотрела на неё глазами, исполненными жалости. В её взгляде читалась безмерная жалость к пустоте, что испытывал стоящий перед ней человек. Безмерная жалость и просто-напросто стремление помочь.

Полина разжала кулак, и бутылка глухо упала на диван.

— Ты даже разозлиться по-человечески не способна!

Филин потупила взгляд и, что было сил, отвесила девушке пощечину. И ещё одну. И ещё. Её ладони сжались в кулаки. Она схватила Полину за грудки, прижала к стенке и принялась без устали молотить её. Красивое смазливое личико украшено смачными вмятинами. Из разбитого носика хлещет тёплая юшка. Разъярённая женщина не скупилась на удары. Она яростно толкнула подругу на пол и начала избивать ногами, нанося увечья по печени и почкам. А после — зло припала к ней, схватила за скулы — и жадно впилась в её губы. И выплеснула из себя всю накопившуюся боль, тоску и ярость ударом кулака вниз живота.

Полина взвыла в дичайшей агонии. Она не ожидала такого от своей подруги. Всё случилось настолько внезапно, что она даже не успела сориентироваться. Это она, она тряпка, а не Филин — потому что Филин всё ещё способна двигаться вперёд в отличии от неё самой.

Всё её тело ныло. Ей давно не было так больно. Всё-таки физическая боль хуже душевной, потому что имеет особые последствия.

Филин рыдала над скрючившейся, вжавшейся в пол фигурой. Она обнимала эту дрожащую девушку, прижимала её к себе, осыпала её раскрасневшееся от крови лицо поцелуями, слизывала её слёзы. Она не хотела, не хотела всего случившегося — сама не знала, что нашло на неё — просто что-то внутри будто лопнуло. Это как резинка тянется-тянется, тянется-тянется — хлоп — и рвётся. Вот так и здесь произошло. Ей было больно от того, что она натворила с её бедным усталым солнцем.

Полина тяжело дышала. Она крепко-накрепко закрыла веки, стремясь удержать поток хлынувших слёз. После — слабо подняла дрожащую руку, отстраняя от себя лицо Филина. Перегнулась через её объятья к полу — и её смачно стошнило. Потом посмотрела на рыдающую подругу и повела головой. В следующее мгновение она уже валялась в своих соках, силясь встать.

К чёрту всё. Здесь её ненавидят. Она никому не нужна в этом мире. И сама виновата — дура! Типичная дура, которая выдумала о себе невесть что, поверила во что-то — и в итоге осталась ни с чем.

— Дур-ра, — повторила Полина вслух, смеясь над собой, идя, пошатываясь, к выходу. — Самонадеянная напыщенная дура.

Она говорила по слогам и слонялась по беседке, пританцовывая на каждом шагу.