Дредноуты Балтики - страница 7
На флоте назревала революционная ситуация, и все острее вставал вопрос об объединении разрозненных ячеек на кораблях и в частях, об организации надежной связи с руководством большевистской партии в целях сплочения революционных сил и предотвращения стихийных выступлений матросов отдельных кораблей.
Первыми на Балтийском флоте против жестокого обращения и произвола офицеров, плохих условий быта и пищи в сентябре 1915 г. выступила команда броненосного крейсера “Россия”. С корабля списали 16 матросов, в том числе руководителя большевистской организации Т.И. Ульянцева. Но разгромить большевистскую организацию корабля не удалось. Вскоре ее возглавил Л.П. Чубунов.
Решающим событием в жизни Балтийского флота, еще раз показавшим необходимость объединения партийных организаций отдельных кораблей и береговых частей, установления надежной связи с Петроградским комитетом (ПК) РСДРП(б), явилось революционное выступление моряков линейного корабля “Гангут” в октябре 1915 г.
Из донесения командующего флотом Балтийского моря В.А. Канина главнокомандующему войсками Северного фронта Н.В. Рузскому о волнениях, на линейном, корабле “Гангут” 22 октября 1915 г. Секретно
“Доношу Вашему Высокопревосходительству, что 19-го сего октября вечером на линейном корабле “Гангут” произошли беспорядки, предлогом для которых послужило недовольство команды пищей. Принятыми на корабле личным составом мерами беспорядки в тот же вечер были прекращены”.
В боевом походе
Что же на самом деле скрывалось за скупыми строками донесения, в котором события на линкоре “Гангут” командующий флотом Балтийского моря В.А. Канин именовал “беспорядками”?
В сентябре и октябре 1915 г, линкор “Гангут” стоял на бочках на внутреннем Свеаборгском рейде Гельсингфорса. Команда корабля снимала защитные противоторпедные сети, которые оказались малоэффективными против современных торпед, значительно снижали скорость корабля и ухудшали его маневренность. 17 октября во второй половине дня строевой матрос 3-й роты И. Михайлов, неся вахту у корабельной рынды, вытащил из кармана бушлата какую-то бумажку и стал ее читать. Когда матрос закончил чтение и сунул бумажку за голенище сапога, к нему быстро подошел лейтенант Б.Г. Кнюпфер, который все время наблюдал за ним. В этот же момент из боевой рубки вышел вахтенный офицер лейтенант А.Н. Королев. Быстро сообразив в чем дело, Михайлов строевым шагом подошел к вахтенному офицеру, вынул из-за голенища бумажку и четко доложил; “Ваше благородие, кто-то сунул мне в карман бушлата эту бумажку”. Королев взял бумажку, прочел ее, а затем показал лейтенанту Кнюпферу. Оказалось, что это написанная печатными буквами листовка, в которой матросы 2-й бригады линейных кораблей призывали к забастовке 1-ю бригаду.
Посовещавшись, оба офицера быстро скрылись в соседнем люке. Через 15–20 минут Михайлова вызвали в каюту командира корабля капитала 1 ранга Кедрова. Там уж находились ревизор корабля, старший офицер и лейтенанты Королев и Кнюпфер. На столе перед Кедровым лежала листовка. “Как попала к тебе эта листовка?” — сразу же последовал вопрос командира корабля. Михайлов повторил то же самое, что доложил вахтенному офицеру. Допрос продолжался более 2 часов, но матрос упорно стоял на своем. Утром следующего дня Михайлова в сопровождении двух конвоиров посадили в шлюпку и отправили на блокшив № 3, который служил плавучей тюрьмой.
О появлении листовок на линкоре показали также на следствии матрос Безруков, фельдфебель Понурин, боцман Комиссаров и унтер-офицер Хандриков. Но сами листовки следствию представлены не были, куда они исчезли так и не установили. Так как большевики выступали против неподготовленных стихийных действий, можно предположить, что листовки исходили от анархо-эсеровских элементов, которых в то время было много на линейных кораблях 1-й и 2-й бригад. По-видимому, листовок на корабле было немного и с ними не успели ознакомиться все матросы. Поэтому связывать выступление моряков, происшедшее через несколько дней, с появлением листовок, призывающих к открытому бунту, нет оснований.