Дрессировщик денег - страница 4
В ладонь ему вспрыгнула теплая монетка.
Лукреций удивленно воззрился на нее, затем перекатил в пальцах. Медный квадранс, чеканка Гая Валерия - тощая монетка, едва живая.
- Откуда ты взялась? - спросил он ее.
Конечно, монетка не ответила. Монеты не живут разговорами, они общаются без слов, одними лишь эмоциями. От этой веяло поддержкой, желанием помочь. Лукрецию вдруг стало досадно. Получается, он настолько боится войти, что притянул к себе ближайшую монету, чтобы та утешила его. Печально хмыкнув, Лукреций сунул квадранс в кошель и вошел внутрь.
Юлия сидела в саду, подоткнув под колени тогу, и смотрела, как снуют по земле крупные черные муравьи. В руках у нее была палочка-стило. Как древний Дьеус, громовой молнией направлявший человечество, Юлия вела муравьев - прокладывая для них новые пути, глубокие и удобные, сооружая горные цепи, дабы отгородить от опасностей, скидывая с небес дары - пережеванные кусочки яблока. Она отняла у муравьев запретную добычу, блестящего мертвого жука, и закопала поодаль, соорудив для него надгробный диск из гальки. Поправив тогу, Юлия молитвенно сложила руки за упокой, а разъяренные насекомые ринулись сновать по ее оголившимся коленям. Вид ее лица, торжественного и серьезного, болью отозвался в сердце Лукреция.
- Юля! - вырвалось у него.
Но Юлия не услышала его. Даже когда на негнущихся ногах он подошел поближе и несмело коснулся пальцами ее волос. Никакой реакции. Никакой боли. Два года назад она утратила себя. Выйдя из Врат Авроры, амбициозно распахнутых Лукрецием в иной мир, ужасные, бесконечно чуждые создания сломали ее, как мозговую кость, и выгрызли душу из обломков. А он... Он в тот час степенно общался с Антонием, иномирянином из зазеркальной империи, безупречно логичным и холодным, как осколок льда. Пришел к нему как проситель. "Ты искал истину, - сказал Антоний и коснулся его лба. - Дарую ее тебе, но впустую - когда вернешься, потеряешь всё". Смех Антония царапнул душу, как стекло, и мгновенно обжег, как лед. Все полученное им бесполезное знание Лукреций забыл, шокированный, когда воочию увидел Юлию, брошенную тварями на каменном полу. Внешне она осталась жива и здорова, телу ее не причинили вреда... Но душа была отнята, грубо и жестоко.
И пребывала сейчас за Вратами.
Опустившись на колени, Лукреций обнял свою искалеченную Юлию. Она молча дернулась, как сомнамбула продолжая бессмысленное движение, но он держал крепко.
Врата не откроются без жертвы. Никаких быков или овец. Чтобы распахнуть врата, сквозь которые явилась в мир Монета-богиня, требовался ее главный и единственный атрибут. Деньги. Пять тысяч полновесных ауреусов, согласно подсчетам. У него имелось две тысячи - всё то, что он украл из казначейства, где работал квестором, и всё, что заработал позже в Венусии, на тот момент не подконтрольной новому правлению. Мало. Нужно еще. И взять три тысячи неоткуда, разве что помочь Сервию в его смертельно опасных интригах. Лукреций застыл, продолжая стискивать безропотную Юлию в объятиях. Слуга, следивший за ним с момента появления, молча удалился, как всегда, не приветствуя беглого хозяина. Лукреций прижал лицо к волосам Юлии и закрыл глаза.
- Перестань. Эта женщина мертва, - произнес голос, в котором сквозило отвращение. - Разве ты не видишь?
Лукреций резко обернулся.
Позади стояла молодая женщина в претексте с двумя пурпурными лентами; тога клинышками и защелками была подоткнута так, чтобы подчеркивать тонкую талию и высокую грудь. Лицом изящной лепки она напоминала статую, и была столь же холодна. Кудрявые волосы стянуты лентой из дикого шелка с проблесками золотой нити, оставляя свободным лоб, из-под которого смотрели насмешливо злые глаза.
- Вы кто? - спросил Лукреций настороженно.
Вместо ответа она сделала властный жест, и в его кошельке зашевелилась монетка-квадранс, о которой Лукреций уже позабыл. Секунду спустя монетка вырвалась и прыгнула ей в протянутую ладонь. Фокус старый, конечно - но он давно не видел, чтобы это проделывал кто-то, помимо него.