Дрессировщик. Приручение - страница 5
Парень вздрогнул. Посмотрел прямо в лицо Игорю, недоверчиво хмуря брови:
– Так ведь поедем же сейчас?
– И что? Религия тебе не позволяет жевать в дороге?
– Неееет, – протянул испуганно. – А вдруг, я испачкаю? Чай, там, пролью? Или крошки насыплю?
– И в чем проблема? – Он искренне удивился этим препятствиям. Салон кожаный, уборка два раза в неделю. Подумаешь, крошки… – Если я буду останавливаться каждый раз, чтобы поесть и не накрошить, то никуда и никогда не доеду.
Игорь завел двигатель и начал выезжать на трассу. Поток, несмотря на позднее время, был плотным, и отвлекаться от дороги было некогда. Потребовалось время, чтобы поймать "дырку", вклиниться в нее и успеть набрать скорость. Не сразу вспомнил, что в салоне есть кто-то еще посторонний. Судорожный вздох справа привлек внимание.
– В чем дело? – Короткий взгляд на пассажира, в общем-то, и так позволил все понять. Но Игорь предпочитал не угадывать, а слышать версии из первых уст.
– Круто как! – Восторг неописуемый звучал в этом хриплом, прерывистом басе.
– Что именно?
– Скорость такая! Никогда еще в такой тачке ездить не приходилось! И тепло так, и мягко… – Детский восторг перемешался с какой-то щемящей тоской в этом голосе. Не по себе стало взрослому от этих интонаций. Правда, ненадолго
– Все слопал? – Прервал на полуслове.
– Да! Спасибо вам! Вы такой хороший! Спасли меня, забрали! Дали поесть!
– Тебя где высадить? – Надоело слушать поток этого пустословия. Благодарность интересовала только в деле. Или в цифрах – наличными, на счетах, неважно.
Парень осекся. Даже краем глаза было видно, как он поник.
– Ну? Куда нужно попасть? – спросил еще резче.
– Э… Не знаю. А докуда с вами можно? – Почти шепотом. И в глазах – последние отблески надежды.
– Прямо здесь останавливаю?
– Зачем? – Было явно слышно, что комок застрял в тонком горле. Следующее слово с трудом вышло. – Здесь?
– А где тогда? – Игорь даже нервничать не начинал, но в голос подпустил холода. – Ты определись уже, куда надо. Я не таксист, чтобы всяких катать за просто так…
– А куда вы едете? Можно и мне с вами? Я буду тихо-тихо!!! И уберу за собой потом, обязательно! – В демонстрацию, начал активно подбирать с кожаного сиденья какие-то невидимые крошки.
– У меня для этого есть люди, которым я плачу за уборку. И они делают ее профессионально. На кой ляд сейчас ты возишь по коже своими грязными руками?
– Простите… – Обветренные ладошки спрятались в рукава.
– Будешь должен…
– Все, что скажете! Я, правда, все сделаю, что попросите! Только, пожалуйста, не бросайте меня!
– Ты сейчас насколько серьезно? Сам понимаешь, вообще, что это значит?
– Мне уже скоро шестнадцать. Все я прекрасно понимаю. У нас такому быстро учат… – Даже претензия, вперемешку с гордостью, прозвучала.
– Чем обещание подкрепишь?
– Клянусь маминым здоровьем!
– Ты же из детдома? Чего бы такой фигней не бросаться?
– У меня мама жива… – Угрюмо насупился. – И папа тоже. И я хочу, чтобы все у них было хорошо…
– Значит, не сильно много у тебя ума…
На эту обидную фразу так и не прозвучал ответ. Игорь специально выдержал паузу, разрешая парню обдумать все хорошенько и возразить. Или, на худой конец, согласиться. Но тот предпочел показать характер, видимо. И упорно молчал, только сопение угрюмое слышалось.
Игорь, в общем-то, умел держать красноречивое молчание несравненно дольше. И своего добиваться – не мытьем, так катаньем. Тем более, не позволил бы какому-то бездомному бродяжке взять над собой верх. Заставил бы высказаться… Не зря он гордился фамилией – Суворов, говорящей во всех смыслах. Друзья и дружки зачастую называли его "Суровым", переиначивая в пользу фактов. И этой кличкой он еще больше гордился.
Но с детдомовцем не помогли опыт, знания, жесткий нрав и упорство: физиология переиграла и победила все.
Устав дожидаться реакции, Игорь глянул на незваного попутчика и вздохнул разочарованно: пацан вырубился. Уснул. И теперь ехал, неудобно свесив голову на грудь, дергаясь и вздрагивая на каждой кочке. Это выглядело жалко до скрежета зубовного. Игорь ненавидел жалость. Ни к себе (от таких проявлений зверел просто), ни к другим: от этого ощущения размазать по земле хотелось несчастного. Чтобы небо зря не коптил.