Древнескандинавская литература - страница 2

Кое-где на отвесных скалах в Норвегии и Швеции сохранились рисунки, сделанные человеком каменного века. Это, как правило, изображения тех или иных животных. Современному человеку эти рисунки кажутся произведениями реалистического или даже натуралистического искусства. Сходство с натурой в них в самом деле поразительно, хотя оно достигнуто чрезвычайно скудными средствами — немногими лаконичными штрихами. Однако какое отношение могут иметь эти рисунки к древнескандинавской литературе?

Конечно, изобразительное искусство — это совсем не то же самое, что искусство словесное. У этих искусств — разный материал, разные средства, разные методы. Все же у этих искусств должно быть и общее: ведь и то, и другое — искусства! Поэтому для эпох, от которых, как от каменного века в Скандинавии, не сохранилось никаких памятников словесного искусства, произведения изобразительного искусства — это материал, который может дать некоторое представление по меньшей мере о роли искусства в жизни людей той эпохи, а тем самым и о роли словесного искусства.

Люди каменного века, населявшие Скандинавию, в своих рисунках изображали только животных, на которых они охотились, а именно — оленей, лосей, медведей, тюленей, китов, некоторых рыб и птиц, и рисунки эти делались именно там, где животные должны были стать добычей охотников. Так, излюбленным местом для изображения оленей были отвесные скалы у порогов или водопадов. На одной отвесной скале в северной Норвегии сохранилось около четырехсот изображений оленей. У всех оленей голова направлена вниз, в воду под обрывом. По-видимому, рисунки эти связаны с методом охоты, который практиковался в северной Норвегии еще в XVIII в. Как полагают археологи, в каменном веке он был там обычным. В определенных местах вдоль пути, по которому оленьи стада осенью мигрировали к морю, ставились заграждения, и олени таким образом загонялись на обрыв, с которого они были вынуждены прыгать вниз в воду, где становились легкой добычей охотников.

Рисунки, о которых идет речь, должны были, по-видимому, «наколдовать» добычу, т. е. оказать магическое действие на животных — заставить их бросаться с обрыва в воду и таким образом обеспечить удачную охоту. Вероятно, в представлении людей того времени исполнение рисунков, о которых идет речь, было таким же непосредственным участием в охоте, как удар копьем в преследуемое животное, а сходство с натурой, которое современному человеку кажется результатом стремления к художественной правде, т. е. реализмом, на самом деле было, подобно меткости удара копьем в преследуемое животное, просто результатом стремления к удаче в охоте. Непосредственность участия в охоте обусловливалась, конечно, еще и тем, что тот, кто делал рисунки, не противопоставлял себя коллективу как художник, но, вероятно, отождествлял себя с ним, как и с его тотемом.

Надо полагать, что и в словесном искусстве первобытных охотничьих племен, населявших тогда Скандинавию, главенствующую роль играли произведения, которые исполнялись, чтобы обеспечить удачу в охоте, причем, поскольку тот, кто сочинял заклинание, не выделял себя из своего коллектива, сочинение заклинания не могло быть отдифференцировано от его исполнения.

В Скандинавии сохранились также наскальные рисунки века бронзы — эпохи, когда там появились зачатки земледелия и скотоводства. В Скандинавии граница между каменным веком и веком бронзы — это середина второго тысячелетия до нашей эры (т. е. около 1500 г. до н. э.), а граница между веком бронзы и веком железа — середина первого тысячелетия до нашей эры (около 500 г. до н. э.). Неизвестно, были ли люди, населявшие Скандинавию в каменном веке, предками современного населения Скандинавии. Но что касается людей, населявших Скандинавию в век бронзы, то, как обычно считается, они были прямыми предками современного населения Скандинавии.

Рисунков бронзового века сохранилось в Скандинавии (точнее, в некоторых местностях Швеции и Норвегии) гораздо больше, чем рисунков каменного века, и они совсем другого характера. Сходства с натурой в них много меньше. Они условны и схематичны. Некоторые из них, по-видимому, просто идеограммы, т. е. изображения идей, а не конкретных образов. В той мере, в какой эти рисунки идеографичны, они — зачатки идеографической письменности. Однако в целом это все же не письменность.