Древний фолиант. Начало - страница 32

Открыв дверь, Валерьян шагнул в темноту, которая окутала его со всех сторон. Это было что-то новое. Комната отсутствовала — Валерьян как бы оказался в другом пространстве. Он подумал о кровавом канате, свисавшем с потолка в прошлый раз, и в этот самый момент кто-то накинул ему петлю на руку. Веревка туго затянулась вокруг запястья. Затем вторая веревка заарканила другую руку. Валерьяна резко дернуло вверх, и он повис в воздухе, как кукла, марионетка. Судорожно трепыхаясь, мужчина пытался освободиться, но ничего не получалось. В этот раз, демон приготовил новое испытание. Валерьян чувствовал, как его охватывает отчаянье. Как он ни старался освободиться, все было бесполезно. По спине пополз холодок. Нужно было срочно что-то предпринимать, иначе это могло закончиться совсем плохо. Но что сделать и как это сделать, Валерьян не мог понять.

Взяв себя в руки, насколько это было возможно, Валерьян посмотрел наверх и прямо над собой увидел того самого демона. Человека в грязных одеждах с петлей на шее и страшным лицом. Он был огромен, а веревки, которые связали Валерьяна, тянулись к его пальцам. Демон дергал рукой, играя с пленником, как с игрушкой. Что только не делал Валерьян: и выкручивал суставы, и раскачивался, и пытался дотянуться зубами до веревки. Демон только хохотал и смотрел на несчастного человека страшными глазами. Так часто бывает в жизни у людей: обстоятельства оказываются сильнее и подминают под себя. И люди покоряются жизненным невзгодам и послушно «висят», ожидая своего конца. Отчаянье, безвыходность, депрессия — все это уже давно стало спутником человечества, и люди даже и не думают о том, что все может быть по-другому.

Темнота вокруг Демона и Валерьяна дернулась и заколыхалась. Это было похоже на содрогание мантии. Вдруг мужчина осознал, что темнота действительно превратилась в черную мантию, которую он уже видел. Валерьян замер в напряжении. Выше головы огромного демона показался остроконечный капюшон, в глубине которого мерцали холодным свечением два белых огонька. Это был Тарр. Он в новом обличии был гораздо больше внушительных размеров демона.

Огромная рука в черной перчатке перехватила демона сзади за челюсть. А вторая рука поднесла огромный нож, больше походивший на длинный осколок зеркала, по крайней мере, он также отблескивал. Тарр начал медленно вгонять «зеркальный» нож в горло демону. Не было ни крови, ни прочего ужаса. Нож проходил сквозь тело, как сквозь картонную коробку. И Валерьян вспомнил: противник является пустой куклой, которая не может испытывать… И в этот самый момент демон издал такой громкий визг, что у мужчины заложило уши, но зажать их руками он не мог. В этом пронзительном визге было столько страха и отчаянья! Валерьян и помыслить не мог, что подобное страшное существо может быть столь трусливым и жалким. Тот, кто считал себя хозяином жизни, в один момент потерял всю свою власть и ощутил всю свою никчемность и ничтожество. Так бывает со всякой швалью, которой рано или поздно приходиться отвечать за свои преступления. Рано или поздно, но приходиться обязательно. Демон визжал все сильнее и сильнее, а Тарр медленно и постепенно продолжал вгонять в него нож. Веревки заметно ослабли, и Валерьян понял, что проваливается в темноту…

Когда Валерьян проснулся, он опять лежал в своей комнате в Убежище. Тарр сидел за столом со склянками и растворами и изучал их на свет. Улл стоял рядом, и на его мохнатом лице мужчина заметил выражение, похожее на улыбку. В этот раз, Валерьян не стал рыдать и жалеть себя, вместо этого он приподнялся на кровати и спросил куда-то в пустоту.

— Я опять все провалил?

— Нет, раз вы живы, то не все потеряно.

— Я жив потому, что вы опять меня спасли. Вы решили по очереди меня спасать? Сначала Улл, теперь вы, Тарр.

— Нет, ты ничего не понял, — возразил Улл. — Все это — только тренировка, но ты не можешь ее пройти, потому что тебе кое-чего не хватает. Так же, как не хватает другим людям в жизни, чтобы достигнуть своей цели.

И тут Валерьян понял, что Улл и Тарр что-то знали и все это время не договаривали о самом главном. Неожиданно для себя, он произнес: