Древний Магикон - страница 4

Женщина лишь зло усмехнулась и гордо вошла в центр квадрата, который составляли четыре другие ведьмы.

Белые песчинки завершили свой узор в виде шестиконечной звезды. Воющий вокруг ветер устремился со всех сторон к Самаэлю и с громким хлопком резко затих, словно сжался в вакуум. Крылья Падшего резко сложились вдоль тела, словно их стянули невидимой цепью, он упал в самый центр пентаграммы.

Небо над Бухарестом в последний раз осветила золотистая молния, грянул раскат грома и всё погрузилось в тишину.

Теперь был слышен лишь голос ведьм, продолжающих читать своё заклинание, но уже на каком-то ином языке, невероятно мягком и мелодичном. Слова заклинания стали переливаться плавно, словно горный ручеек. К ним присоединилась и Катарина.

Услышав новую речь заклинания, лицо Падшего исказилось от муки, словно каждое произносимое слово рвало его изнутри, доставляя неимоверную боль. На мгновение могло показаться, что в его черных, словно бездна глазах, лишенных белка и зрачка, промелькнула необъяснимая печаль. Он уже не пытался сопротивляться.

Темп и громкость речи ведьм стали набирать силу, плавный ручеек превратился в бушующую горную реку. С неба, разорвав темные грозовые тучи, к женщинам устремился столб ослепительно яркого белого света, они резко замолчали и выставили руки вперед, к Самаэлю. Ослепительный свет отразился от ведьм, словно от зеркала и рванул к Падшему, поглощая его плоть и немой вопль без остатка.

Через мгновение от туч и сумрака не осталось и следа, как и от Падшего ангела. На западе засияло оранжевое солнце. Был вечер.

– Надеюсь, мне не придется пожалеть, – сказала Катарина, осматривая всех четырех женщин по очереди.

– Я дала слово, и сестры меня поддержали, – ответила темноволосая девушка. Она подняла край плаща и протерла уголком взмокший лоб и щеки. – Мы не будем преследовать тебя.

– Главное, не лезь в наши дела, – добавила полненькая ведьма. – Ты по-прежнему остаёшься грязной, и мы не можем этого изменить, но…

– Но мы посчитали, что сделанного сегодня этой женщиной достаточно, чтобы сполна искупить содеянные во имя Утренней Звезды горести и злодеяния – раздался мужской старческий голос.

Все обернулись на седобородого старца в сером мешковатом балахоне.

– Это … – вздохнула вдруг Катарина, указывая на старца, после чего прижала руку ко рту, нервно прикусив кончики пальцев. Плечи её ссутулились, что было весьма необычно.

– Да, – еле слышно ответила Катарине низенькая ведьма, – Николай, Святой старец.

Все четыре женщины поклонились седобородому, которого искренне почитали в миру людей как святого Николая Чудотворца, а в кругу магов как посланца и вестника воли Небес.

– Дар, как и всё иное в Его власти, – продолжил старец, указывая перстом в небо, – и Он дарует силу рабе своей. Силу и прощение. Готова ли ты принять этот Дар и отринуть все темные и мерзкие договоры, которыми жила ранее?

Катарина молча упала на колени, обхватив себя руками. Её плечи затряслись в безмолвном рыдании:

– Д-д-даааа.

– Встань и более не должно вспоминать о твоей прошлой жизни. Ни тебе, никому другому, – сказал белобородый, оглядывая застывших с открытыми от удивления ртами, остальных ведьм, – Ты умерла и родилась вновь!

Старик возложил руки на лоб Катарине, потом расцеловал её сначала в лоб, затем в обе щеки и помог подняться. Черноволосую женщину била сильная дрожь.

– Но я явился сюда не ради одной лишь благодати, – прервал затянувшееся молчание старец, – Вы взялись исполнить волю Господа нашего и очистить мир людской от Падших, вам теперь и нести этот Крест далее. Изгнанные и Падшие никогда не смирятся со своим отлучением от лика Отца нашего. Достичь Садов Эдемских они не в силе, но они по-прежнему стремятся к миру людскому, жемчужине всех творений Создателя. Были времена, когда Падшие свободно приходили в этот мир – злость, пороки и война свирепствовали всюду. Такое было не раз, и в последний, Господь более не стал очищать мир людской от скверны новым бедствием, как то было во время Ноево. В этот раз он спустился сюда Сам, во плоти и крови. Он принял смерть и искупил все грехи человеческие, а Ад запечатал. Минуло полторы тысячелетия и Инфернальная завеса истончилась. Теперь же порвана. Кто-то должен её запечатать.