Древняя Русь. Город, замок, село - страница 5

Вместе с тем всестороннее археологическое изучение древнерусских поселений вообще и городищ в частности мало интересовало исследователей. Их раскопки почти не проводились. В силу исторической значимости древней столицы Руси и благодаря случайно обнаруженным кладам некоторые работы были осуществлены в XIX в. в Киеве. Находки при разных обстоятельствах кладов из драгоценных предметов боярско-княжеского убора иногда привлекали внимание к тому или иному памятнику. Так случилось с городищем «Княжа гора» близ Канева, где крестьяне постоянно выкапывали замечательные вещи. Затем поселение исследовали Д.Я. Самоквасов и Н.Ф. Беляшевский. Параллельно с массовыми раскопками курганов на Владимирщи не П.С. Савельев и А.С. Уваров копали городище на Александровой горе и Сарское городище под Ростовом. Несколько поселений были исследованы местными помещиками и археологами-любителями.

После находки в 1822 г. на старорязанском городище знаменитого клада золотых вещей («рязанских барм») памятник исследовал Д. Тихомиров (1836 г.). Ему удалось открыть руины Борисоглебского собора. В 80-х годах XIX в. эти работы были продолжены А.В. Селивановым, раскопавшим остатки еще одного (Спасского) собора (1888а и б).

Руины древних храмов, обнаруживавшиеся при строительных работах, постоянно привлекали внимание общественности, историков, археологов и архитекторов. Остатки Десятинной церкви в Киеве исследовали в первой половине XIX в. К. Лохвицкий и П.Е. Ефимов. Другие киевские соборы (Федоровский, Дмитриевский, Софийский, Ирининский, на Вознесенском спуске) изучались раскопками А.И. Ставровского, А.С. Аненкова, И.В. Моргилевского, И.А. Лошкарева. Исследование памятников древнерусского зодчества в Чернигове и Витебске провел А.М. Павлинов. В Зарубинцах работал Н.Ф. Беляшевский, а в Остерском городце — М.К. Константинович. Остатки каменных построек на территории древнего Галича исследовали Л. Лаврецкий и И. Шараневич. Церкви Смоленска изучали М.И. Полесский-Щепило и С.И. Писарев. Памятники Старой Ладоги стали предметом изысканий Н.Е. Бранденбурга и В.В. Суслова.

Методический уровень большинства археологических работ был еще неудовлетворительным. Раскопки велись траншеями, без соответствующей документации. Предпочтение отдавалось индивидуальным находкам, массовый материал почти не обрабатывался, сооружения фиксировались плохо.

Впрочем, древнерусские города и городища никогда не были главным объектом развернувшихся под эгидой Археологической комиссии исследований. Изучение поселений казалось слишком трудоемким и малоэффективным. Вторая половина XIX — начало XX в. ознаменовались грандиозными по своим масштабам раскопками славянских курганов. В сравнительно короткий промежуток времени были раскопаны тысячи и тысячи могильных насыпей. Впервые удалось собрать значительный и разнообразный материал, характеризующий быт и погребальные обряды восточных славян и их соседей.

Некоторые ученые (Д.Я. Самоквасов, П.В. Голубовский) отчетливо сознавали необходимость систематических раскопок городищ. Но малая вероятность получения впечатляющих результатов (прежде всего обширных коллекции целых древних вещей) и большие затраты средств и труда при отсутствии эффективной методики исследования поселений тормозили эти работы. Собирая сведения о городищах и поселениях, вовлекая их в круг памятников отечественной истории, большинство исследователей отдавало предпочтение письменным источникам. Для определения культурно-хронологического облика поселения казалось достаточным изучить данные письменных источников, раскопать близлежащие курганы и собрать находки на поверхности самого памятника. Русские археологи XIX в. на современном им уровне развития науки не рассматривали и не могли рассматривать археологические материалы как полноправный исторический источник. Археология находилась еще в стадии становления, выработки собственных целей и методов исследования. В ней видели своеобразную вспомогательную историческую дисциплину, носившую ярко выраженный вещеведческий и описательный характер (Воронин Н.Н., 1948; Рыбаков Б.А., 1957). Отсюда приоритет раскопок могильников над изучением поселений.