Дриада для повелителя стихий - страница 4

– Не помню, видимо здорово меня Торн огрел. Все словно в тумане.

– Бедная девочка, – погладила меня по голове Лелея. – Ты постарайся особо не высовываться и держись подальше от охранников, попытайся затеряться среди остальных пленных.

– Попробую, – произнесла я и тут увидела, как ко мне размашистым шагом направляется все тот же Торн.

Остановившись в нескольких шагах, он злобно уставился в мои глаза, а затем сплюнул на землю.

– Повезло тебе девка, Сиваш приказал не портить товар до торга. Жаль, что ты девственница.

– Пф-ф, пф-ф, – начала давиться я, а затем, не выдержала и истерично расхохоталась, – девст-девст-ственница! Ой, не могу, держите меня семеро.

Такого я точно не ожидала.

– Ты чего Вета, Ветинора? – Взволнованно спросила Лелея, видимо думая, что я повредилась умом.

– Ничего, – вытирая катившиеся от смеха слезы, простонала я, – это же надо, я невинна. А как они узнали об этом?

– У Сиваша есть лекарь, который проверяет всех женщин.

– Каким образом?

– Ну, – замялась Лелея, – если ты не помнишь, то лучше и не вспоминать, ни к чему тебе это.

– Понятно, – протянула я, прекрасно представляя, о чем пыталась сказать мне женщина. Эта процедура, скорее всего, была трагедией для Веты, но для меня не имела ровным счетом никакого значения. Вот если бы сейчас какой-то мужлан попытался заглянуть ко мне под юбку с целью определения моей девственности, то точно получил бы в зубы, и плевать на последствия. А что было до меня, то было до меня и незачем об этом заморачиваться.

– Вета если ты нормально себя чувствуешь, пойдем, нужно помочь остальным приготовить ужин.

– Ага, – кряхтя и охая, я поднялась на ноги. Казалось, что меня долго и больно пинали.

Кроме головы, в которой стучали отбойные молоточки, каждая клеточка моего многострадального тела была налита тяжестью. Прислушавшись к внутренним ощущениям, я поняла, что все же серьезных повреждений нет. Голова кружилась, и немного подташнивало, поэтому я сделала вывод, что небольшое сотрясение все-таки присутствует. Больше всего раздражали колодки на ногах, которые при каждом шаге издавали противный скрипучий звук, который неблагоприятно отражался на моей поврежденной черепушке. Будучи врачом, я определила свое общее состояние, как средне стабильное и не спеша отправилась вслед Лелеей. Конечно, я пока не могла работать наравне со всеми, но отлынивать не собиралась. Не хватало еще привлечь к своему безделью противных охранников, да и вызывать негативные эмоции у товарок по несчастью тоже не хотелось. А то, знаю я, нет ничего хуже обиженной и завистливой женщины, не понравится им то, что я прохлаждаюсь, а не помогаю в обустройстве лагеря, так запросто получу в спину от таких же невольниц как сама. Потихоньку помогая готовить похлебку в огромном чане, я больше молчала и прислушивалась к разговорам, надеясь узнать что-то полезное, но кроме нытья о своей незавидной доле, пленницы почти ни о чем не разговаривали. Единственный вывод, который я сделала – это сидеть и не отсвечивать, если я хочу живой и по возможности здоровой добраться до столицы Таргезии, а там видно будет.

Готовили мы, кстати, для наших тюремщиков. Самим же нам выдали по куску черствого черного хлеба и остатки вчерашней похлебки, в которой кроме бульона уже ничего не оставалось. Я с сомнением посмотрела в миску, надеясь, что в нее никто не успел плюнуть и понимая, что выхода нет, а голод не тетка. Захочешь жрать и не такое схомячишь. Почему-то вспомнились студенческие годы, когда мы с девчонками, сидя в комнате общаги, делились скудной едой, так как денег катастрофически не хватало. Многим из нас приходилось днем учиться, а ночью подрабатывать официантками в клубах.

После обеда перед нами вытряхнули гору одежды, и бородатый охранник со страшным шрамом на половину лица и гадкой ухмылкой приказал все это выстирать. Женщины безропотно начали подхватывать с земли рубашки, штаны, носки и исподнее своих тюремщиков, направляясь в сторону речки. Я сжала руки в кулаки. Захотелось взвыть. Стирать грязные потники какого-то мужлана, явно не входило в мои планы.