Друг мой море - страница 10

«Здравствуйте, товарищ командир!

Давненько я вам не писал. Не подумайте только, что забыл или зазнался. Службу флотскую забыть нельзя. Просто обленился малость. А морем до сих пор продолжаю бредить. Походы в океан часто вспоминаю. И вообще, в душе штормит, к морю тянет. Тяготение это, наверное, на всю жизнь...»

Мне пишут многие мои бывшие матросы, старшины. Рассказывают о буднях своих, делятся радостями, сообщают об успехах. А иные просто дают о себе знать или благодарят за житейские советы. Письма Романцова не похожи на другие. Они — предельная обнаженная искренность порывов души человеческой.

«Вам, товарищ командир, наверное, интересно знать, что у нас за город такой? На картах он еще не обозначен, потому что, если по-флотски сравнивать, похож он на маленький островок в огромном океане. Только вместо воды тайга кругом шумит.

Когда мы ехали сюда, догадки всякие строили, Робинзонами себя представляли. Лично я, когда поезд подходил к Новоречинску, ожидал тусклого мерцания в окнах, унылых заборов, обледенелых колодезных срубов. А потом, выйдя из вагона, таращил заспанные глаза на молочные лампы дневного света, на красивые многоэтажные дома.

Правда, их еще не так много, по пальцам можно перечесть. Но сделано все капитально. Даже не верится, что каких-то два-три года назад здесь, говорят, была непроходимая тайга. Медведи только да другое разное зверье бродили по ней. И вот пришел человек. Поставил вначале палатки, потом домами их заменил, построил магазины и даже кинотеатр. Так начал рождаться город. И может, через десяток лет Новоречинск уже крупным центром будет. Стройка наша ударная, поэтому все быстро делается. Молодежь к нам со всей страны едет.

Да, вот о чем забыл еще рассказать. Первое время работал в строительной бригаде. Маляров не хватало, вот меня и бросили туда. Не хотел вначале, а потом рассудил: может, работенка эта и не по мне, но лишнее ремесло за плечами не виснет. Немножко маляром поработал, в лесорубы подался. Потом к слесарному делу потянуло. Короче говоря, первое время метался, свою пристань искал.

Так вот, когда пришел в цех, первое, что бросилось в глаза, — это на столике у окна лежит конторская книга с потрепанными замасленными краями. А на картонной обложке надпись: «Вахтенный журнал». Представляете, вахта — термин нашенский, морской, и я никак не ожидал встретить его здесь, где море было, наверное, в непостижимо давние, доисторические времена. Но флотский термин бытует и в небольшом городке, затерявшемся среди дремучего леса. И сейчас у нас говорят не «пришел на смену», а «заступил на вахту», не «семь часов работаем», а «семичасовые вахты».

Таким все это близким и дорогим мне показалось. Верите, не мог отрешиться от ощущения, что завод действительно напоминает корабль с его приборами, механизмами и четким служебным ритмом. Да и люди у станков под стать бывалым морякам. Против них чувствую себя пока как матрос первого года службы. Но слесарное дело мне нравится...»

Море, корабль, вахты... Слова эти мелькают в каждом письме. И употребляет их Романцов обязательно по какому-то важному поводу, для сравнения, как бы подчеркивая ими убедительную достоверность рассказанного. Читаешь и веришь: действительно, годы флотской службы в памяти его на всю жизнь остались, потому что многое они ему дали, многому научили.

«Пишу из больницы. Кажется, сплоховал на сей. раз. Очередной фортель выкинул. Недавно у нас был сильный ураган. Здесь это часто бывает, когда начинает дуть норд-ост. Но видеть подобное раньше мне не доводилось. Тайга ревела по-дикому. Ветер сдирал крыши с домов, выворачивал с корнями деревья. Казалось, небо смешалось с землей. Представляете, в это время бригада связистов работала на участке в нескольких километрах от города. Нужно было срочно выручать людей. Послали меня и Олега Кондрашова. Это один из моих друзей. Отличный парень, танкист в прошлом. Он и меня трактор научил водить. И как могло взбрести в голову поехать напрямик через перевал?! Хотелось время выиграть. Дорога через перевал и так опасная, а тут еще непогодь. Олег колебался: мол, в объезд надежней будет. Уговорил я его, думал, проскочим. А оно не вышло: не проскочили. Трактор наш с прицепом перевернулся, и мы чудом остались живыми. Обморозились здорово...»