Другая история принцессы - страница 5
«Так быстро? Нет-нет! Там же обвалилась стена!» Эйслин охватила паника. Она вцепилась в Варну и почувствовала дрожь, которая била компаньонку. До выхода им никак не добежать и назад не вернуться…
А варвары оглядели женщин и двинулись к ним. Мягко, как хищники.
И с каждым их осторожным шагом Эйслинг чувствовала, как внутри все сжимается. Как язык прилипает к нёбу и сохнут губы и как подкатывает тошнота.
«Не закрывать глаза!» – приказала она себе. Принцесса рассматривала мощных дикарей, сильнее обнимала Варну и понимала, что им не спастись.
Варвары остановились перед ними. На их разрисованных телах кровоточили раны. Оба тяжело дышали, но не собирались падать замертво.
Они переглянулись, и один из них пожал плечами, а вот другой заговорил. Да не просто, а на ресляндском, безбожно рыча и проглатывая звуки.
– Принцесса Эслиг? – спросил он.
Привычное имя угадывалось с трудом, и Эйслинг отрицательно мотнула головой.
Варвары опять переглянулись. Мужчина, что был ниже ростом, вновь пожал плечами. А другой вздохнул как-то безнадежно и вдруг упал на колени. Эйслинг вздрогнула и отступила на шаг.
Варвар склонил голову и положил к ее ногам окровавленный меч.
– Принцесса Эслиг, я восхищен твоим мужеством. Ты прожила с чудовищем два года, – заговорил он, не поднимая головы. – Но все закончилось. Дракон повержен… И теперь я хочу жениться на самой храброй девушке Ресляндии.
Варвар поднял лицо. За дикарскими широкими полосами и кровью угадывались лишь пугающе ясные голубые глаза.
«Кто он? Зачем ему это?.. Что происходит?» – Мысли Эйслинг суматошно метались и никак не желали проясняться.
Она бы, наверное, еще долго в ужасе перебирала вопросы, но варвар вдруг поднялся. И с высоты своего роста снова принялся изучать женщин. Он молчал и осматривал Эйслинг так, будто сомневался, что перед ним принцесса. Простая одежда, распущенные волосы, и только плащ с мехом еще мог подтвердить, что она не простолюдинка.
Варвар тяжело вздохнул и протянул раскрытую ладонь. Что еще сильнее сбивало с толку.
Почему они не нападают? Почему так спокойны и даже будто грустны? Варвары не могут быть спасителями. Они не рыцари!
В какой-то момент мужчине надоело ждать, и он отодрал руку Эйслинг от Варны. Нянька попыталась что-то сказать. Но другой варвар отодвинул ее в сторону, без какой-либо грубости, просто чтобы не мешала. Варна зажала рот рукой.
Эйслинг совершенно ничего не понимала. Только смотрела, как первый варвар вынул из-за пояса широкий браслет из непонятного камня серого цвета.
И по позвоночнику медленно пополз холод.
Сложно не вспомнить тот единственный предмет, который предназначался женщинам, а не мужчинам королевского рода Ресляндии. Обручальный браслет надевали нареченной за несколько дней до свадьбы и оставляли на руке до рождения первенца. А хранился он в королевской сокровищнице.
– Ты видел короля? – спросила Эйслинг. Она была уверена, что выкрасть такую магическую вещь не по силам никому. Ее могли только добровольно отдать. И это значило, что король знает этих дикарей.
Варвар промолчал.
– Ты видел короля Дайру? – повторила вопрос Эйслинг. – Это он тебе вручил браслет? Он дал свое позволение?
Варвар снова не ответил, только сжал зубы на слове «позволение». Он быстро оголил запястье Эйслинг и нацепил на ее руку браслет.
– Нет! Сними!
Она дернула браслет, но он сел намертво. В голове стучало от ужаса, в груди не хватало воздуха.
Браслет начал краснеть, признавая королевскую кровь.
– Нет, боже, нет! Снимай! – закричала Эйслинг.
А варвар вдруг растерял всю свою печаль и, словно не веря, с какой-то искренней улыбкой наблюдал за тем, как краснеет браслет. Другой варвар облегченно рассмеялся.
– Ты зря кричишь, принцесса, – заговорил первый варвар и перехватил руку Эйслинг с браслетом. – У нас будет счастливая жизнь, посмотри – он покраснел.
– Это, значит, он признал кровь. Это не связано со счастьем!
Она что же, теперь невеста варвара? И что делать? Эйслинг снова дернула браслет. Ее не могли так просто привязать к варвару! Король не мог такое одобрить.
Хотя он как раз мог. Сначала дракон, теперь варвар, дальше… Дальше ничего не будет, если она останется здесь.