Дружба, скрепленная кровью - страница 16

В то утро часов около пяти меня вдруг разбудили страшные крики и ружейная пальба, от которой гремело все ущелье. Мы выбежали из помещений и, припадая к земле, стали вести огонь по противнику, который шел на нас лавиной. В отряде была всего лишь одна пушка. Дали из нее три выстрела, и она пришла в негодность. Партизаны несли большие потери убитыми и ранеными. Чтобы не попасть в окружение, командир отряда Соколов приказал отходить в горы. Только к вечеру нам удалось оторваться от противника. В этом сражении партизанский отряд потерял более пятидесяти отважных бойцов.

Спустя два месяца Красная Армия перешла в генеральное наступление на Южном фронте. И тогда с гор спустился партизанский отряд под командованием Соколова и принял участие в освобождении Владикавказа, Грозного и Кисловодска.

Литературная запись Нань Синь-чжоу.

Перевод Н. Мункуева

Шел 1918 год. 1-й китайский отряд (полк) Красной Армии действовал в верхнем течении реки Камы. После двухмесячных кровопролитных боев против колчаковских банд на правобережье в районе Степаново, Ножовка, Бабка отряд, преследуя противника, переправился на левый берег. Здесь, заняв оборону, задержался более месяца из-за капитулянтской тактики троцкистского командования и, дав противнику передышку, подставил себя под удар.

Отряд расквартировался в деревнях Бараново, Неволя и Еловка. Штаб отряда разместился в Еловке. Взвод, которым командовал я, расположился в деревне Лавская в семи километрах от штаба отряда. Помню, у хозяйки, где мы остановились, сыновья были в Красной Армии. Из некогда большой семьи дома остались только трое: сама хозяйка, старушка за шестьдесят лет, и две молодые снохи — жены сыновей.

Помнится, день 24 ноября выдался очень пасмурный, солнце так и не показалось. В пять часов вечера уже стемнело. Мы, группа китайских бойцов, сидели в горнице возле русской печи и рассказывали хозяйке и ее снохам о необыкновенно красивых китайских горах, реках, лесах, полях и тяжелой жизни бедноты. Женщины слушали нас очень внимательно, В другой комнате и на кухне, где расположились остальные бойцы нашего взвода, не смолкали ни на минуту шаньдунские рассказчики, хэбэйский хор, звучали народные песни.

— Дядя Лю Фу! — обращается ко мне вбежавший в этот момент мальчик, наш общий любимец Вова, и передает мне записку. Читаю при свете керосиновой лампы эту записку, написанную очень неровным, размашистым почерком: «Немедленно подними взвод по тревоге. Сбор точно в пять часов у штаба отряда. Командир отряда Фань Хай-шань».

Смотрю на часы. Уже пять тридцать. Значит, задержали передачу приказа в штабе отряда. Я немедленно приказываю Сюй Чан-линю, командиру дежурного отделения, снять посты и построить взвод в полной боевой готовности. Сам торопливо собираю свои вещи. Вова взялся мне помогать.

Это был мальчик лет тринадцати, краснощекий, русоволосый, курносый. В блестящих больших глазах его отражались ум, сообразительность и бесстрашие. Вову направил к нам местный сельский Совет в качестве связного. Отец мальчика был командиром кавалерийского отряда, а до военной службы работал мастером на асбестовом заводе, где было тогда свыше шести тысяч китайских рабочих. Китайцы очень любили мальчика и звали его Вовой. Вова отвечал китайцам любовью, он всегда называл их по-русски дядями или дяденьками. Вова любил разговаривать с китайскими рабочими.

Когда мальчика назначили связным, он был просто на седьмом небе от радости. Бывало, пошлют Вову ко мне во взвод с устным приказанием или запиской, летит он, как на крыльях, придет, сообщит все штабные или местные новости и не уйдет, не спев или не сплясав.

Но на этот раз Вова был хмур и печален и ничего не рассказывал. Я удивился и спросил его:

— Что случилось, Вова? Обстановка, может быть, ухудшилась?

— Нет, дядя, — коротко ответил мальчик.

— Ну тогда иди домой поскорее. Сейчас уже поздно.

— Нет, теперь не пойду. Там уже все снялись и даже телефонная связь свернута. Я пойду с вами в Еловку.

Взвод выступил через четверть часа. Вел нас Вова, хорошо знавший местность. Ночь была темная безветренная. Кругом — тишина, И вся земля казалась погруженной в сон. Слышны были только наши быстрые шаги. Взвод продвигался форсированным маршем. В темноте все время кто-нибудь да падал или спотыкался. Перейдя через одну речку, Вова вдруг остановился и прошептал мне: