Дружба - страница 31

— Мы с ним, вот с Зотовым, не ученые и, вероятно, никогда ими не будем. Обдумывая резец, мы всего меньше беспокоились о торжестве науки. У нас была одна цель и задача…

— Вы на бильярде играете? — неожиданно перебил его профессор. — Простите, простите, — тотчас спохватился он. — Зачем я вас перебил… Пожалуйста, продолжайте!

Сергей положил пресс-папье.

— Вы сказали, профессор, что на свете есть только одна страна, в которой стоит жить и которой стоит отдавать самого себя: наука. Да, и по-нашему существует такая страна. Но ее название пишется не пятью, а четырьмя буквами! — Величкин снова воодушевился и снова взмахнул пресс-папье.

— То-есть?

— СССР! И мы ей, этой стране, хотим отдать все, что у нас есть. О, это очень немного! Только самих себя со своим мозгом, нервами, талантом, со всем, что в нас хорошего.

Зотов кашлянул и задвигался в своем кресле. Величкин рассеянно взглянул в его сторону и продолжал:

— Чтобы устроить мало-мальски заметное достижение в области вашей чистой науки, профессор, нам бы надо прожить и проработать еще пятьдесят лет. А нам некогда и стране нашей некогда! Нужно кончать скорее, сегодня, сейчас, немедленно!

Величкин так торопился выгрузить все душившие его слова, что на последние ему нехватило воздуха, и он произнес их почти хриплым шопотом.

— Да, сейчас я особенно ярко понял, что выросло совсем иное поколение, — сказал профессор. — В вас гудит ток другого напряжения. Я чужой вам! Многое и вас мне непонятно и даже несимпатично. Ваша узость например. Какая-то особая болезненная нетерпимость, почти фанатичность. Право, когда вы вертели пресс-папье, мне минутами казалось: «А что если он возьмет да и треснет меня этой игрушкой по башке». Ей-богу, у вас такие глаза…

Все трое засмеялись.

— А самое главное, — закончил профессор, — я просто старый брюзга, а вы жители великой страны. Какой, вы хотите знать? Это будет уж третья. Страна молодости — вот как я ее назвал бы!

Когда Зотов вышел на крыльцо, профессор, наклонив бороду к уху Величкина, конфиденциальным шопотом сказал:

— А все-таки в ваше изобретение я не верю. Нет-с, не верю!

У трамвайной остановки друзья развернули профессорскую записку и перечли ее несколько раз. Лавр Петрович писал с ятями, хотя и без твердых знаков.

— А здорово ты его срезал, Сережка, — сказал Зотов. — В этом отношении ты молодец. Хотя, по совести сказать, ты рассуждал, как демобилизованный красноармеец-избач в благонравном агитационном рассказе для деревни.

— Что же, я и есть демобилизованный красноармеец, — весело возразил Сергей. — Только что не избач. А ты? Как бы ты изволил рассуждать? — спросил он, тщательно пряча в бумажник записку.

— Подходит тринадцатый номер, — сказал Зотов. — Знаешь, у нас в Москве 39 трамвайных линий, а в Берлине 297!

Весь день над городом висело грузное оловянное небо, а под вечер пошел первый снег. Настоящий первый снег всегда идет вечером.

Галя вышла из дому и остановилась у парадного. Собственно говоря, ей бы надо сейчас читать товароведение. Она сама не понимала, зачем и куда пойдет. И однако уже через пять минут она шла по Ильинке.

Вечер холодно искрился и легко опьянял. Морозная пыль дрожала и серебрилась на рыжих шерстинках Галиной телячьей куртки. Каракулевый воротник смешивался с ее черными волосами, и снег на черном сверкал, как стеклярус. Все встречные смотрели молодыми, чуть пьяными глазами и беспричинно улыбались своим отражениям в витринах. Под каблуками хрустело, точно Галя ступала по туго накрахмаленному белью. Прохожие, их шубы и шляпы были обрызганы мыльной пеной.

Галя шла долго. Заметив, что попала на Новинский бульвар, она решила навестить Величкина.

— Сережи нет дома, — сказала Елена Федоровна, вздыхая. — Если хочешь, посиди со мной, напейся чаю, или я тебе дам адрес Зотова. Они там сидят, как медведи в берлоге, и высасывают из лапы свое изобретение.

— Какое изобретение? — удивилась Галя.

— А бог их знает!

И Елена Федоровна принялась жаловаться на судьбу, навязавшую ей беспутного сына.

Когда Галя вошла в комнату, Величкин и Зотов только-что закончили в первом варианте черновой чертеж резца.