Друзья - страница 10

Я никак не мог запомнить лицо этого деда. Хотя, если б встретил его на улице, то, конечно, сразу бы узнал. Но когда я приходил домой и, засев в своей комнате, пытался вспомнить его лицо, в памяти всплывали какие-то размытые, неясные контуры, словно дед был не человеком, а неряшливо вылепленной пластилиновой фигуркой.

Он неизменно был одет в коричневую рубашку, темно-серые потертые брюки висели на нем мешком, и если бы не ремень, то, наверное, просто бы упали. Я отлично помнил детали: резиновые тапочки, похожие на те, что мы обычно носим на уроке физкультуры; полиэтиленовый пакет из супермаркета, зажатый в костлявой руке. Дед был ужасно худым. И абсолютно лысым. Я помнил даже родинки и пигментные пятна, которыми были покрыты его руки, а вот лица не помнил совершенно. Не мог вспомнить, и все тут.

— Не можешь лицо вспомнить? И я тоже не могу! — Ямашта энергично закивал. — Знаете, сейчас сериал по телику идет, исторический? Там есть один дед такой, ну, старый бандит, который уже и не бандит, а просто живет себе тихонько, трубки курительные из дерева вырезает. Я каждый раз, когда его вижу, аж вздрагиваю, как наш дед на него похож. А потом по какой-нибудь другой программе, бац, другого старика показывают. И я опять сразу думаю: «О, на этого он даже еще больше похож!»

— Я тоже его лица не помню, — сказал Кавабэ. — Знаете, еще говорят, что если тебе, например, девочка какая-нибудь нравится, то ее лицо тоже обычно не получается вспомнить.

Пончик как раз в этот момент глотнул сока из жестянки — так он этим соком чуть не захлебнулся.

— Ты чего, Кавабэ? Ты хочешь сказать, что этот дед и девочка, которая, скажем, мне нравится, это одно и то же? — Ямашта рассердился не на шутку. Это было на него не похоже.

— Ну, получается, что так.

— Ты совсем сдурел!

— Ну, может, и сдурел. А только скажи тогда, почему мы его лицо никак не запомним?

Да, кстати, интересно — почему?

— Потому что мы на его лицо толком не смотрим. Подсматриваем потихоньку, и все. Как уж тут запомнишь, — сказал Ямашта.

— Ага. Наверное, поэтому, — поддержал его я. А Кавабэ хоть и промолчал, но по лицу было видно, что мы его нисколечко не убедили. Да я и сам, честно говоря, не очень-то убедился.

— Эй, тихо.

Дверь приоткрылась с характерным стуком — листы дешевой фанерной обивки были прибиты из рук вон плохо.

Мы спрятались за одной из припаркованных у забора машин. Слежка началась.

Дед, как всегда, шел нетвердым шагом, медленно переставляя ноги. Вообще-то мы вполне могли бы его обогнать и подождать у магазина — ведь было ясно, что кроме как в магазин идти ему особо некуда. Но Кавабэ любил делать все «по правилам», поэтому мы шли по следу, как ниндзя, то и дело прячась за фонарными столбами и автоматами с газировкой. Перед тем как свернуть на торговую улицу, где находился магазин, дед неожиданно обернулся. Ямашта засуетился и стукнулся лбом о фонарный столб. Дед хмыкнул и с недовольным видом двинулся дальше.

— Какой чудовищный прокол! — от досады Кавабэ даже зацокал языком. — Поздравляю, Пончик, ты засветился!

— В каком смысле засветился?

— В каком-каком… В таком, что теперь дед знает тебя в лицо. А если даже и не знает, то все равно — он тебя засек.

Ямашта уставился себе под ноги. Глаза у него наполнились слезами.

— Не плачь, Пончик, мы тебя замаскируем!

— Чего?

— Замаскируем, говорю, — и Кавабэ достал из кармана красную квадратную коробочку. — Я знал, что когда-нибудь это нам пригодится.

В коробочке лежало что-то черное и мохнатое и тюбик с клеем.

— Набор для приклеивания фальшивых усов, — пояснил Кавабэ. — Сейчас мы тебе их приклеим. — Он крепко схватил Ямашту.

Ямашта попытался вырваться — маскироваться ему явно не хотелось. Не обращая на это никакого внимания, Кавабэ начал деловито откручивать колпачок тюбика с клеем.

— Оставь его, — сказал я, а сам подумал, что где это видано, чтобы пухлые школьники в шортах расхаживали с густыми мохнатыми усами?! — Так он будет выделяться еще больше. Пойдемте-ка лучше скорее в магазин.

— Ага, пойдемте! — крикнул Ямашта, вырвался из рук Кавабэ и припустил в сторону магазина.