Дубовый листок - страница 34
Цесаревич стоял перед Олендзским, заложив правую руку за пазуху и вытянув левую, сжатую в кулак. Граф Курута, следовавший за ним по пятам, встал рядом. Его нижняя губа была противно оттопырена.
Выслушав Олендзского и скользнув глазами по Высоцкому, вытянувшемуся в струнку, цесаревич подошел к первому выпускнику. Наконец дошла очередь и до меня.
— Ваша высокость! — сказал я. — Представляется Михал Бартоломеус Наленч по поводу производства в подофицеры шестого линейного полка!
Константин оглядел меня с головы до ног.
— Где твои усы, подофицер?
«Черт знает, что отвечать в таком случае?» — подумал я.
— Растут, ваша высокость!
Напряженно я ожидал еще какого-нибудь выверта. Не может быть, чтобы он не запомнил меня после того случая…
— Наленч… Это один из древних польских родов?
— Так есть, ваша высокость!
— Вспоминаю, — продолжал цесаревич, не спуская с меня глаз. — Наленчи были рыцарями, которые не боялись даже своих королей.
«Началось! — с тоской подумал я. — Неужели сейчас рухнет мое будущее? Ведь я не стерплю, если он меня оскорбит!»
— Ну, а ты королей боишься?
— Никак нет, ваша высокость.
— Это почему же? — хрипло спросил Константин, поднимая косматые брови.
— Королей положено уважать и любить, ваша высокость!
Больше я не знал что отвечать.
— Правильно! Я тоже так думаю. Но вот глаза у тебя блестят не как пуговицы… Как с дисциплиной у этого потомка буйных рыцарей? — спросил Константин, поворачиваясь к Олендзскому.
— Ни одного замечания, ваша высокость! Прекрасный стрелок, а в лагерях нынче на состязании шесть раз переплыл Вислу в полной амуниции.
Константин повернулся к Вацеку. Наконец-то!
Обойдя всю шеренгу, цесаревич поздравил нас с производством и прибавил:
— Служите отлично и знайте: польские солдаты — лучшие в мире. Но… в армии у меня строго и… жучковато.
Так он всегда говорил вместо жутковато.
Внезапно он повернулся ко мне. Собирался что-то сказать?!
Я весь напрягся, ожидая чего-то ужасного… Но цесаревич отвел взгляд.
— Кстати, господа подофицеры! Не развлекайтесь книгами. Военным читать незачем. А то есть у нас в Войске любители — знают все новости мира, стихи декламируют, а что творится в полку, не имеют представления.
И — поменьше болтать о конституции! Вместо нее — у вас Константин!
Взмахнув кулаком, он подбежал к вешалке, накинул пальто и вышел во двор, где его ожидали дрожки. Курута вприпрыжку помчался вслед…
Вечер я провел у Скавроньских. Перед ужином мы с панной Ядвигой пошли в Саксонский сад. Я все хотел объясниться с ней, но как только собирался произнести слово, не хватало дыхания.
Кончилось тем, что я вывел ее не через ворота, где мы ходили обычно, и сразу не мог понять, где нахожусь. Стоял, как баран, глядя на столбы, украшенные каменными коронами…
— Что с вами, пан Михал? — спросила панна Ядвига. — Вы сегодня какой-то рассеянный. Нам нужно идти в противоположную сторону.
Я отложил объяснение до возвращения из отпуска.
На следующее утро собрался в дорогу. Хотелось проститься с Высоцким. Хотя в последнее время он не обращал на меня внимания, я решил сделать вид, что этого не замечаю. Я ведь любил его.
Дежурный сказал, что подпоручик Высоцкий еще не приходил.
Делать нечего, я пошел прощаться к майору Олендзскому. Тот сидел в кабинете с ворохом бумаг.
— A-а, Наленч! — сказал он, едва я переступил по-
рог, и, что было совсем непривычно Для него, как-то беспомощно улыбнулся.
Приняв прощальный рапорт, он подал мне руку.
— Значит, ты едешь в Ленчицу… Счастливый путь! А я, представь, тоже выпускник… Приготовляю дела для сдачи. Вместо меня назначен генерал Трембицкий. Цесаревич нашел, что я засиделся на одном месте и… размяк…
Ну что ж! Я — человек походный…
Я был ошеломлен.
— Всякое бывает… Я старался понять, в чем же дело… И, кажется, нашел… Этот приказ совпал с переменой судьбы подпоручика Высоцкого. Вчера, вскоре после возвращения из бельведера, он арестован. В чем он виноват, не знаю, но, очевидно, за него должен отвечать и начальник школы. Раз так, чем скорее, тем лучше!
Кивнув мне, майор Олендзский занялся снова бумагами.
Глава 10
Эдвард грустно стоял у ворот.