Дуэль в истории России - страница 40
(то есть к Завадовскому, у которого он тогда квартировал) Истомину после театра пить чай».
Сильно ли надо напрягать логику и воображение, чтобы предположить, что нейтрального Грибоедова подбил на такое невинное питие чая (продолжавшееся, кстати, двое суток) вполне заинтересованный Завадовский, который о ссоре балерины и кавалергарда был осведомлен? Пушкин не мог этого знать наверняка, но предполагать имел полное право. И не соответствует ли тогда деяние несколько неосмотрительного Грибоедова, не говоря уж о легкомысленной танцовщице, известной фразе «Бес попутал»?. Вот и объясненье длинного хвоста, тянущегося из-под платья камер-юнкера.
А вот отрывки из плана задуманного Пушкиным романа «Русский Пелам»:
«…III. Общество Завадовского — паразиты, актрисы, его дурная слава; он влюбляется. Пелымов его поверенный. IV. Похищение. П. приобретает в глазах света репутацию повесы. В это время он вступает в переписку с Н<атальей Чоколей>. Он получает первое письмо от нее, уходя от Истоминой, которую он утешает по поводу женитьбы Завадовского… VI. Блестящая жизнь Завадовского. Он дает обедыи балы. Домашние неприятности. Кредиторы, игра. VII. Поровой и его дуэль… X. П<елымов> порывает с Завадовским… (Завадовский разбойник)».
Заметим при этом, что в некоторых чертах замысленного героя Пелымова сквозит, впрочем достаточно отдаленно, облик Грибоедова.
Итак, бес попутал! И в жизни Пушкина, и в жизни Грибоедова темная сила играла роковую роль — обоих гениев она увела из сего мира задолго до их «акме» (точки высшего расцвета, наступающей, по Платону, в сорок лет), не позволила им радикально изменить, продвинуть вперед свое отечество.
Первая дуэль (бес?) увела Грибоедова на Кавказ — сначала под пулю Якубовича, а потом под кривой нож персидского фанатика.
Фигура Завадовского никогда не уходила из памяти Пушкина. Вот набросок повести «Две танцовщицы» (1834–1835):
«… Балет Дидло в 1819 году. — Завадовский — любовник из райка. — Сцена за кулисами — дуэль — Истомина становится модной — Она делается содержанкой…»
Вторая дуэль (снова бес!) забрала Пушкина.
И нам остается только гадать, что бы сделали для своей печальной родины эти два гениальных человека, доживи они до 80,70, да хотя бы до 60 лет! У обоих был потенциал государственных мужей, гигантский кругозор. Дальше целый веер фантазий, вплоть до… После Крымской войны очередная дворянско-демократическая революция (радикальнее реформ царя-освободителя и на этот раз успешная): 60-летний Грибоедов, изучивший на деле опыт американской демократии, избирается президентом свободной России. 56-летний Пушкин, посетивший наконец Европу, написавший к тому времени помимо стихов и прозы ряд блестящих исторических исследований, взваливает на себя труднейшие обязанности министра народного просвещения… Да даже если бы они служили царю-реформатору Александру II, уже что-то немалое в перспективе чувствуется… но… бес… это слово, эта темная тема, они преследовали Пушкина.
Позже эти странные летуны выродятся в куда более конкретных и страшных «бесов» Достоевского… И будут летать над Россией весь XX век. А сегодня? Давайте присмотримся.
О провидческой одаренности Грибоедова как государственного мужа, даже как экономиста, среди прочего свидетельствует такой факт: изучая хозяйственные дела Кавказа Грибоедов направил императору письмо с предложением создать в районе Батума свободную экономическую зону. Любопытно, что через сорок лет эта идея была реализована, зона успешно действовала около десяти лет, но консерваторы из русского правительства эксперимент прекратили.
Повторю еще раз: нельзя не обратить внимание на ряд удивительных совпадений поединка Шереметева — Завадовского с той самой знаменитой в русской истории дуэлью, которая случится через двадцать лет. Там тоже будут стреляться красавец кавалергард и умудренный жизнью камер-юнкер. Тоже будет тайное свидание с предполагаемым любовником (встреча Натальи Николаевны с Дантесом, подстроенная ненавидевшей Пушкина г-жой Идалией Полетикой), вызов ревнивого мужа, стрельба на снегу. Дантес тоже будет говорить, что целился в ногу, но, как и Завадовский, попадет в живот, и рана, как и для Шереметева, будет смертельной. Только, в отличие от Шереметева, Пушкин найдет в себе силы приподняться и выстрелить по обидчику. И выстрелит смертельно раненный поэт метко, и попадает в противника, и крикнет сам себе «Браво!».