Дуэли. Самые яркие, самые трагические и самые нелепые - страница 8

Мало того, что дуэль происходила днем при большом стечении народа, она случилась накануне праздника Вознесения. Плюс она проходила на Королевской площади Парижа – прямо под носом у грозного кардинала, который жил там в особняке № 21. Это была блестящая дерзость и одновременно самая бессмысленная глупость. Это, по-видимому, и переполнило чашу терпения кардинала де Ришелье.

Не прошло и месяца, как суд вынес смертный приговор представителям двух знатнейших родов Франции. Ришелье, по его собственным словам, намеревался «перерезать горло дуэли». Точнее, он сказал королю так: «Мы перережем глотку либо дуэлям, либо эдиктам Вашего Величества». И хотя большинство дворянства требовало помилования, кардинал был неумолим. В результате дуэльная «звезда Франции» номер один и его кузен граф де Шапелль были казнены 22 июня 1627 года на Гревской площади.

Это произвело на общество сильное впечатление. И многие тогда говорили, что кардинал, сделавшись первым министром, «пробил» закон о строжайшем запрещении дуэлей лишь потому, что большая часть дворянства сочувствовала идеям Католической лиги и держала сторону Анны Австрийской, а посему сторонники кардинала постоянно подвергались публичным оскорблениям. Соответственно, они вынуждены были отвечать на оскорбления вызовами на дуэль, и многие после этого гибли от полученных ран. То есть утверждалось, что верных людей Ришелье было немного, и он просто решил так их защитить. Со своей стороны кардинал утверждал, что его желание упразднить столь варварский обычай было связано исключительно с тем, что из-за него ежегодно гибли сотни храбрых дворян, которые могли бы верой и правдой служить королю и Франции.

К сожалению, демонстративная казнь не дала ожидаемого эффекта. Дуэли на какое-то время прекратились, но затем сила привычки взяла свое, и уже в следующем году при осаде Ла-Рошели офицеры, не колеблясь, прибегали к привычному способу выяснения отношений. А общество и далее оставалось терпимым к этому «благородному преступлению».

Барон Чарльз Мохэн, родившийся в 1675 году, был известен в Англии не только как политик, но и своими частыми дуэлями и страстью к азартным играм. Его отец, кстати, умер вскоре после его рождения и тоже после поединка. От отца остались одни долги, и из-за этого Мохэн не получил приличного образования и был вынужден обратиться к азартной игре, чтобы поддерживать соответствующий образ жизни.

Потом Мохэн женился на Шарлотте Орби, внучке графа Макклсфилда, но, к сожалению, он не получил обещанного приданого, и пара вскоре после того распалась. В конце 1692 года игорный спор привел Мохэна к его первому поединку с графом Кассилисом. Потом Мохэна обвинили в убийстве актера Уильяма Мунтфорта. Барон был схвачен, предстал перед судом Палаты лордов, однако в феврале 1693 года его оправдали в связи с отсутствием прямых улик.

Затем была служба в армии, новые дуэли и новый суд. И новое оправдание, после которого Мохэн оказался в дипломатической миссии в Ганновере. А в возрасте 37 лет он погиб, получив смертельные ранения на дуэли с герцогом Джеймсом Гамильтоном. Дуэль эта имела место в лондонском Гайд-Парке 15 ноября 1712 года.

Герцог Гамильтон был на семнадцать лет старше. Он был генерал-лейтенантом и первым пэром Шотландии, а еще он прославился своим упрямым сопротивлением объединению с Англией в 1707 году. И он тоже умер 15 ноября 1712 года в результате поединка в Гайд-Парке, а произошел он из-за спора по поводу наследования состояния умершего графа Макклсфилда, упомянутого выше. Эта тяжба велась очень долго, и в результате все завершилось ужасной личной ссорой. Эта история известна в нескольких версиях.

В частности, в своих показаниях лакей Мохэна под присягой заявил, «что в четверг 13 ноября его хозяин пошел к мистеру Орлбару, хозяину судебного архива лорда-канцлера, где встретил герцога Гамильтона», что он слышал, как они «разговаривали на повышенных тонах, поскольку дверь, у которой он ожидал, оставалась открытой», что далее слышал, как герцог, читая показания мистера Уитворта, сказал, что в этих показаниях «нет ни правды, ни справедливости», на что Мохэн ответил, что знает мистера Уитворта «как честного человека, не менее честного и справедливого, чем Его Милость, после чего дверь закрыли».