Дух неприкаянный - страница 3
Тамила сначала расстроилась, а потом, подсчитав, сколько они сэкономят, даже обрадовалась.
- Да ладно, - сказала она за обедом, - день туда, день сюда - какая разница. Переедем двадцать девятого, за два дня все вместе возьмемся, и порядок наведем: мужики будут мебель расставлять, люстры, карнизы вешать, девчонки уют наводить вещи раскладывать, а я на кухне. Сразу и новоселье, и Новый год отметим.
На следующий день Тамила возилась на кухне. Она хотела сделать прощальный ужин в старом доме, и вдруг явственно услышала, как ее кто-то позвал: "Тома". Она обернулась, но лишь потом сообразила, что дома кроме нее никого нет: Роман и Алеша на работе, Наташа в институте, Галя и Юра в школе, Алина с малышкой гуляет во дворе, а дед Артем в своей комнате на другом конце дома, да и не его это голос. Но Тамила все же пошла к старику. Он уже почти не выходил из дому, все больше сидел в своей комнате.
- Папа, вы меня звали? - спросил Тамила.
- Нет, не звал, - тихо ответил Артемий Власович. - Значит, уезжаем завтра?
- Послезавтра, - сказала Тамила и уже повернулась к двери, как вдруг опять услышала тоненький смех и слова: "Никуда вы не уедите". Тамила резко обернулась:
- Папа, вы слышали?
- Что? - старик безразлично смотрел на нее.
- Голос. Кто-то сказал: "Никуда вы отсюда не уедете".
- Да ну? - оживился старик. - Опять ожил?
- Кто ожил? - Тамиле стало страшно.
- Да кто ж его знает, кто? Мне мать моя рассказывала, что, когда сестричка моя старшая умерла, у нее двенадцать лет детей не было, и они с отцом уже отчаялись. Когда вот так тихонько ее голос позвал и говорит: "А ты тяжелая". Мать моя еще этого и не знала. А бабушке моей тот же голос сказал, что ее младшего сына, брата моего отца, на фронте убило. А похоронка только через месяц пришла. Вот с войны никто тот голос не слышал. Он почему-то только с женщинами общается. Но вот моей Дарье он ничего не говорил. А тебе что сказал?
- Сказал, что никуда мы отсюда не уедем. А кто же это, кто?
- Да неизвестно. И мать моя, и бабушка, и Дарья, когда Семена залило, попов вызывали. Они что-то читали, кропили, но без толку. Они, бабы наши, считали, что это домовой. Батюшка говорил, что нечистый. Я не знаю кто, но пока он еще ни разу не ошибался.
- Да как же мы здесь можем остаться? Вы выйдите за калитку: первых четыре дома уже разрушили. Нет их.
- Как это? - не понял старик.
- А вот так. Нет уже домов Андрияновых, Богунов, Залесских и Белоусов. Сегодня мусор от них вывозят, а завтра три оставшихся порушат.
- Это Сиротенко, Николаевых и Бутковцов?
- Ну да. Нас послезавтра вывезут и наш порушат. Как мы можем здесь остаться?
- Это ты спроси у того, кто тебе сказал, а я не знаю.
Вечером следующего дня за столом собралась вся семья.
- Завтра переезжаем, - сказал Роман Артемьевич. - Последняя ночь в родном доме, - голос у него задрожал.
- Да не расстраивайся, отец, - Алексей только что вернулся с работы и клал себе в тарелку все подряд. - Нам за этот дом, глянь, сколько дали: дедуне и Наташке по однокомнатной, вам с малыми трехкомнатную, нам двухкомнатную...
- Итого семь, - сказал дед.
- Что семь? - не понял Алексей.
- Семь комнат, а у нас восемь сейчас.
- Так у нас одна уборная, одна ванная, а теперь у каждого свои удобства и балконы с лоджиями. Выйдешь, деда, на балкон и будешь на всех свысока смотреть.
Ужин длился долго, Юра взял фотоаппарат и начал фотографировать семейное застолье. Вдруг за окном во дворе прозвучал какой-то взрыв, глухой, не сильный, но что-то ударило в стекло. Роман, Алексей, Тамила бросились во двор. Алина схватила на руки ребенка, Галя и Наташа сначала подбежали к окнам, а потом тоже вышли во двор. Дед, сидевший напротив окна, сказал Юре:
- Смотри, Юрчик, в стекле дырка. Ты ее сфотографируй.
Юра навел объектив на окно и сфотографировал. Со двора вернулась вся семья.
- Что там взорвалось? - спросил Юра.
- Да не понятно, - сказал Алексей, - то ли петарду кто бросил...