Дух старины - страница 32

),[359] и нельзя его рассматривать в категории стихотворений на исторические темы. Такого же характера и стихотворение «К востоку от Утая в Сун-стране» (№ 50), где сюжет о невежде из страны Сун, который нашел простой «яньский камень» и принял его за сокровище, насмехаясь над подлинной «чжаоской яшмой», с выводом: «Мир полон заблуждений… Но тогда — / Кто ж распознает перл среди камней?» — намекает на то, что мир уходит во мрак и нет возможности распознать, кто мудрец, кто глупец, что красиво, что безобразно. Совершенно очевидно, что тут изображены заветные чувства и печаль от непризнания таланта. Все это — «стихи о заветном», использующие древние фигуры и события, и в этом — одно из средств их выразительности.

Обобщая, можно сказать, что 59 стихотворений цикла «Дух старины», используют ли они прием иносказаний, обращаются ли к категории «странствий к небожителям» или к эпической форме, — все это «стихи о заветном», повествующие об идеалах, намекающие на современные события, передающие боль пережитого. В них сконцентрировано все, что было в пятисловных «стихах о заветном», начиная от династий Хань, Вэй, Цзинь и до династии Тан. Существует мнение, что Ли Бо писал такие «стихи о заветном» потому, что в его эпоху «за сочинения наказывали». Это сомнительно.

В его «Духе старины» основная мысль выражена гораздо четче, чем в «Стихах о заветном» Жуань Цзи, «Стихах о прошлом» Цзо Сы, «Странствиях к бессмертным» Го Пу, «Думах о встречах» Чэнь Цзыана, потому что иносказания, эпическую форму, тему «странствий к небожителям» он использует для того, чтобы обогатить и углубить главную мысль, а не для того, чтобы избежать наказания за сочинения. Дух эпохи позволил Ли Бо с его талантом и чувством в стихотворениях цикла «Дух старины» прозреть многое.

Когда-нибудь у нас станут говорить хорошо и много о Ли Бо, а его поэзию воспринимать сердцами своими как духовное сокровище. Вероятно, это произойдет тогда, когда культуры китайского Дао и русского Росса соприкоснутся на просторах Евразийского континента и осознают свое общечеловеческое родство. Подобно тому как на планете Земля один ландшафт, невзирая на искусственные границы государств, естественно перерастает в другой, так и соседствующие культуры органически продолжаются друг в друге. Лишь в зависимости от рельефа, этой природной клавиатуры возвышенностей и долин, они воспевают себя в духовном слове этносов на разных языках. В таком сообществе культур нельзя пренебречь ни одной даже «самой маленькой» культурой, как нельзя пренебречь ни одной частью организма, не калеча и не нарушая его живой целостности. Все культуры необходимы и ценностно равны.

Ли Бо как поэт был рожден и взлелеян в выточенной вселенскими энергиями колыбели космоса Поднебесной, состоящей из Неба со звездными дворцами первопредков и великих правителей, Земли с храмами-горами царей и фанзами простолюдинов и плавно вьющегося между ними вихря, образованного встречными потоками ветров-нравов (фэн) восьми сторон света. Ли Бо были ведомы пределы небесного верха и земного низа. По первородной сущности его почитали небожителем, за какие-то прегрешения сосланным на Землю. Среди ближайших друзей он так и звался «бессмертным гением, в наказанье поверженным с небес на землю». Что преступил Ли Бо, какой закон он нарушил? — это навсегда останется для людей предметом фантазий, догадок и домыслов. Вероятно, он пренебрег каким-то табу небесных первопредков и потому был сброшен вниз, к людям на темную (иньскую) Землю с вердиктом: своевольно порадел за них, с ними и будь. Однако, расставшись с Небом, Ли Бо никак не приживался и на Земле. Интересно, что в земной реальности все его попытки приблизиться к правительственным кругам и осуществить миссию спасения Поднебесной средствами государственной власти заканчивались неудачей. Судьба лишь изредка допускала Ли Бо к правящим силам, а для постоянного пребывания отвела ему только одну срединную область духовных ветров-нравов. Подхваченный вихрем, как пишет о себе сам Ли Бо, он превращался в дух и парил в воздушном пространстве, творя песнь Дао.