Духи и сигареты - страница 40

Вдруг все закончилось. Кристина словно очнулась ото сна и уже не рассеянно, а внимательно посмотрела перед собой. Алесандр лежал на земле. Один из парней пнул его в грудь, назвал не самым приличным словом и добавил:

— Пацаны, он мне, кажись, нос сломал, педрила!

— Чтоб я знал, что педики драться умеют!

— Ты че стоишь тут, подруга? — Парень, который объяснял дорогу, подошел к Кристине. — Пойдем с нами. На кой хрен тебе эта голубизна?

Не дождавшись ответа, компания отправилась дальше вдоль речки. Кристина подошла к неподвижно лежащему молодому человеку, присела на корточки.

— Алесандр. — Она дотронулась до его плеча. — Алесандр!

— Они тебя не тронули? — прошептал тот.

Кристина рассмеялась.

— Нет. Извини, я просто рада, что ты жив. Встать можешь?

Алесандр сел на колени и закрыл лицо руками. У него не переставала лить кровь из носа и кружилась голова.

— Сейчас, — прошептал он.

Кристина сняла куртку и попыталась накинуть на плечи Алесандра.

— Не надо. — Он отстранил ее руку. — Сейчас вся грязная будет. — Молодой человек снова попытался встать. У него закружилась голова.

— Давай попробуем хотя бы до беседки дойти. Где твой телефон? Может, он включится на пару минут? Успеем скорую вызвать.

— Да не говори ерунды, какая скорая. Сейчас все пройдет. — Алесандр встал, одной рукой зажимая нос, другой опираясь о Кристину. — Черт, я вообще не вижу, куда идти.

— Ты, главное, ноги передвигать можешь?

Алесандр кивнул.

Расстояние до беседки показалось Кристине неимоверно длинным. Плюс ко всему вход туда был завален сухими листьями и консервными банками. Порожка было совсем не видно, можно легко зацепиться и полететь на пол. В самой беседке оказалось грязно и сыро.

— Дай сигарету, — попросил Алесандр, когда они сели на скамьи друг против друга.

Только-только начинало светать, и единственный фонарь, в стороне, на том берегу речки, уже выключили. Было сумрачно и холодно.

— Я не курю. — Кристина встала, подошла ближе к Алесандру.

— У меня в кармане, — сказал он чуть громче, чем до этого, — достань, пожалуйста.

Кристина вынула из кармана куртки пачку, зажигалку и подала Алесандру сигарету.

— Ты их знаешь? — Она достала из кармана своих спортивных штанов бумажные салфетки, развернула одну и начала стирать кровь с его лица.

Алесандр никак не мог зажечь сигарету — его руки дрожали. Кристина взяла у него из рук зажигалку и помогла прикурить.

— А что случилось со стадионом? — спросил Алесандр, сделав подряд несколько глубоких затяжек, и тут же закашлялся.

Вопрос напугал Кристину. Ей стало страшно только теперь. Не в тот момент, когда завязалась драка или когда Алесандр неподвижно лежал на земле, а теперь, когда они остались одни в грязной беседке, когда он сидит напротив, дрожащими пальцами держит сигарету и задает абсолютно бредовый вопрос. Какой стадион? О чем он? Неужели ему настолько плохо, что он даже не понимает, что говорит?

Алесандр снова поднес сигарету к губам, но пальцы его дрожали, и она упала на пол. Он не стал поднимать. Не смог. Снова сильно кружилась голова. Он взял у Кристины бумажную салфетку и стал вытирать лицо.

— У тебя есть еще платок?

Кристина, не сводя глаз с Алесандра, вынула салфетку и подала ему.

— Как ты себя чувствуешь?

— Да сейчас все пройдет. Я спросил про стадион.

— Стадион? Ты о чем? Кстати, как мне можно тебя называть, так чтоб покороче? Алесандр — слишком длинно. Саша, я так понимаю, — не из той оперы. Сандр — так можно?

— Ты не ответила.

Алесандр снова и снова спрашивал про стадион. Отчасти потому, что этот вопрос мучил его с той самой минуты, когда он увидел наверху вместо скульптуры груду камней. Отчасти потому, что сейчас это оказалась единственная тема, которую он мог сознательно обсуждать и тем самым хоть как-то, разговором, перекрыть свою физическую боль. Он старался сосредоточиться на чем-нибудь, поскольку из-за сильной боли и головокружения боялся, что вот-вот потеряет сознание.

— Стадион имени Кирова на Крестовском, у побережья. Там теперь груды камней. И прожекторов… — У Алесандра снова пошла кровь носом. Он запрокинул голову, потом повернулся и лег на скамью. — Прожекторов нет.