Дунай - страница 10

Дунай будет уводить нас все дальше от Рейна или предназначение Дуная — быть эмиссаром германских вод на Востоке? Различные политические миттельевропейские проекты в различные эпохи колеблются между планами многонациональных конфедераций (подобно плану Франца или Поповичи) и программами установления немецкой гегемонии (как проекты Наумана). Литераторы обычно видят только «стоящий за нациями» Дунай, историки не могут не считаться с немецким характером дунайской Австрии, с золотом Рейна, нередко сверкающим в водах голубого Дуная.

Широкие политико-историографические дебаты об Австрии во многом упираются в роль немецкого элемента, в его связь с прочими живущими в империи нациями, в то, насколько близки и/или далеки «немцы» и «австрийцы». Австро-немецкая перспектива означает не только германский национализм; в определенные исторические эпохи (например, после катастрофы 1918 года, когда демократы и социалисты мечтали о единстве с Германией) она означала идентификацию с цивилизацией, которая воспринималась как главный носитель прогресса, как во времена Иосифа II и либерализма XIX века. Аншлюс 1938 года стал трагическим, карикатурно извращенным воплощением подобного симбиоза между немецким лидерством и прогрессивными настроениями.

Оспариваемая связь между Миттель-Европой и германством нередко становилась драматическим мотивом, который, говоря о Генрихе фон Шрбике, подчеркивает Ардуино Аньелли. Фон Шрбик видел в габсбургской монархии синтез универсальной идеи, имперской идеи и миттельевропейской идеи, причем этот синтез, по мнению фон Шрбика, усиливал немецкий универсализм, многовековую историческую миссию германского народа на пространстве Дуная и осознание этой миссии. Фон Шрбик противился идеалу kleindeutsch, малой Германии, то есть идентификации германского и прусского, а также идеалу grossdeutsch, великой Германии, связанному с венской традицией; он противился всякой «австрийскости» во имя общегерманской перспективы. В этой перспективе австрийская идея (и «Миттель-Европа», которой фон Шрбик посвятил знаменитую статью 1937 года) кажется «по сути, немецкой идеей»; Австрия — «часть немецкой души, немецкой славы и немецкой ответственности»; миссия габсбургской империи в том, чтобы утвердить высшую германскую идею в Центральной и Восточной Европе, создать на ее пространстве универсалистскую цивилизацию, то есть священную-римскую-имперскую-германскую цивилизацию.

Значит, спускаясь вниз по течению Дуная, мы попадаем в каролингскую ойкумену? Фон Шрбик не был ни националистом, ни расистом; немецкая цивилизация означала для него христианскую универсальность Священной Римской империи, которая должна была перейти границы всякого государства и навязать собственную высшую этическую ценность всякой политике чистой силы. Он неоднократно говорит о мирном сосуществовании немецкого народа с другими народами на пространстве Центральной Европы, о признании за всякой другой нацией полного права на существование. Однако, по его мнению, именно немецкий народ более всего подходит на роль вождя Центральной Европы, только он способен стать посланником цивилизации и универсализма. Священная Римская империя по национальности немка.

Фон Шрбик не обращал внимания на расово-биологическую составляющую, он приветствовал смешанные браки и этническое смешение, не забывая о том, что его собственная семья, германизированная на протяжении нескольких поколений, чешского происхождения. И все же он полагал, что только немецкая кровь служит связующим элементом цивилизации, Kulturnation, культурной нацией Центральной Европы; представители других народов могут подняться до вершин культуры, германизируясь, становясь немцами, как произошло с его семьей. В противном случае они останутся на уровне собственной национальности, то есть более низком уровне, — вызывающем уважение, но все же подчиненном. Славяне могли стать немцами, подобно тому как варвары смогли стать римскими гражданами, однако высшая культура, Kultur, могла быть только немецкой, как прежде была грекоримской.

С подобным немецким универсализмом («отчаянно немецким», говорил Томас Манн, указывая на запутанный клубок, в котором переплетались нередко искаженный внутренний мир, любовь к порядку и тайная тяга к хаосу) связана выдающаяся страница истории европейской цивилизации, интенсивное развитие Kultur, культуры, отразившей противостояние между жизнью и доблестью, существованием и порядком. История фон Шрбика убедительно доказывает, что, когда немецкое превосходство оказывается под угрозой, подобный универсализм может вылиться в самое настоящее варварство. «Немецкая судьба», блеск которой потускнел от пафоса и молчаливой внутренней жизни, была прежде всего способом пережить встречу- столкновение между немцами и славянами за многие столетия их взаимного общения на обширной территории. Нацизм стал незабываемым уроком извращенного проявления немецкого присутствия в Центральной Европе. Однако немецкое присутствие в Миттель- Европе вписало в историю выдающуюся главу, а его закат стал великой трагедией, которую не перечеркивает ответственный за ее деградацию и поражение нацизм. Размышлять сегодня о Европе означает в том числе размышлять о своем отношении к Германии.