Дурная слава - страница 38
— Здесь какое-то недоразумение! — вскричала Ковригина. — Я вносила в компьютер цифру два и пять! Я помню это совершенно точно!
Зал негодующе гудел. Слышались выкрики:
— Да гнать ее надо поганой метлой!
— Под суд, вот куда!
Стараясь перекрыть шум, Наташа кричала:
— Кроме того, я внесла результаты в «лист учета результатов анализов», можно посмотреть там! Я четко помню, что запись была та же — два и пять!
Здесь, как будто по заранее написанному сценарию, вскочила Баркова:
— По поводу «листов учета» могу сообщить следующее: «лист учета» за четвертое января исчез. Его нет в папке. За третье и пятое января есть, а за четвертое — нет! — Она торжествующе взглянула на побледневшую Наташу и продолжила: — Я думаю, Ковригина, узнав, что Зоя Михайловна скончалась, и боясь ответственности за содеянное, уничтожила лист «учета анализов». Куда вы его дели, Наталия Сергеевна? Спустили в унитаз? Сожгли во дворе, там, где имеете обыкновение курить в рабочее время?..
Наташа взглянула в лицо генерального директора. Оно, как всегда, было непроницаемо, но глаза… От этого взгляда можно было выброситься в окно.
Наташа выскочила из зала, не среагировав на грозный окрик Стрельцова: «Куда вы? Вас пока никто не отпускал!»; она скатилась по лестнице на второй этаж, кинулась в лабораторию… Только бы найти! Только бы не пропало. Руки дрожали, ящик стола никак не поддавался. Наконец она выдвинула его, сбросила на пол пару справочников, которыми был прикрыт ее тайник: копии распечаток всех исследований, которые она делала. Лист за четвертое января лежал сверху. Она впилась в него глазами. Четко и ясно черным по белому было написано:
«Пациент: Бобровникова 3. М.
Вид исследования — уровень глюкозы в крови. Показатель — 2,5 ммоль/ мл.
Исследование проводила врач-лаборант Ковригина Н. С.».
Прижимая бумагу к груди, Ковригина понеслась наверх, перепрыгивая через ступени. Прямо в горле ощущалось бешеное биение сердца.
Когда она влетела в зал, Баркова громко обличала курирующего лабораторию Ивана Борисовича Стоянова, который «…взял на работу черт-те кого, аферистку и прощелыгу… И теперь всей клинике век не смыть позор!..».
Увидев Ковригину, она вдохнула было, чтобы продолжить, но смолкла под взглядом Наталии Сергеевны. Наташа чувствовала, что в данный момент готова убить Баркову.
И для этого ей достаточно просто взгляда.
В полной тишине она прошла к столу, где сидела верховная власть. Не глядя на Стрельцова, словно его не было вообще, протянула листок генеральному директору и, стараясь быть спокойной, проговорила:
— Вот! Посмотрите, пожалуйста! — и задохнулась от неожиданного спазма, перехватившего горло.
В кабинете генерального директора находился сам хозяин, Стрельцов, Стоянов, Переходько и Баркова. А также руководитель службы безопасности фирмы.
— Ну и как вы все это объясните? — спросил генеральный. — Антон Степанович, прошу вас, объяснитесь.
— Но… — Переходько был явно растерян. — Но в «Медиуме» были другие цифры, может быть, она их исправила?
— Она — это кто?
— Ковригина.
Генеральный повернулся к начальнику службы безопасности:
— Сергей Андреевич, Ковригина может вносить изменения в «Медиум»?
— Нет, у нее не тот уровень доступа. Она могла бы внести новую запись, но исправить существующую — нет, не могла. Правом вносить изменения в истории болезни пациентов наделены лечащие врачи и руководители подразделений. То есть внести изменения в результат анализа Бобровниковой мог и доктор Переходько, и какой-либо другой врач, и заведующая лабораторией Баркова. А вообще, каждый «вход» в историю болезни фиксируется. И фиксируется фамилия «входящего». Так что можно легко вычислить…
— Понятно. Что ж, пока все свободны. Доктор Стоянов, задержитесь, пожалуйста.
Когда все вышли, генеральный распорядился:
— Позвоните Ковригиной, отпустите ее домой, какой из нее сегодня работник… В состоянии, до которого ее нынче довели, немудрено и в самом деле напутать что-нибудь. Баркова на месте, пусть заменит Наталию Сергеевну…
— А дальше?
— Что — дальше?
— Что с ней дальше делать?
— С Ковригиной? А вы как считаете?
— Я?.. Я как вы.