Душа моя - страница 4

— Я помою, мам, ты сиди. Устала же, да?

— Устала же… — плохело мне с катастрофической скоростью. Кажется, я понимала…

У моей дочери появился папа.

Непонятно откуда, очень неожиданно появился, но теперь он у нее как бы и… есть. Как есть они у других детей, как есть у Анечки и Тёмки с Димкой — Алёнкиного выводка. Как есть у ее одноклассников. Отцы… папы водят своих детей за руку, защищают, дарят подарки, встречают у школы, болеют за них на соревнованиях и ходят на школьные собрания — они просто есть. У нее не было.

А теперь вот появился. Теперь все, как у других, как положено всем детям.

Н-ну… нужно было выслушать его, наверное. Хотя бы заявление о намерениях. И попытаться понять — с чего вдруг это явление народу? Но сам виноват — слишком неожиданно все это. А пока…

— Мы женились и только через три года получилась ты. Я уже стала переживать, но нет… Это была такая радость! Просто огромная.

— А папа тоже радовался? — заинтересовано уточнила дочка.

Господи… Что-то я говорю и делаю не так.

— По виду — да, а там… заглянуть в чужие мысли нельзя, ты же понимаешь? Спросишь его сама. Если захочешь, чтобы он пришел… когда-нибудь потом.

— Ну… спросить-то нужно?

Да блин!

— Тогда я договорюсь с ним о встрече. Так?

— Ага, — морщила дочка носик — небольшой, ровненький, красивый. Отцовский.

— А дальше что было, мам? Только по-честному.

Сколько раз уже она напомнила об этом, сомневаясь в моей честности?

Уже поздно вечером, уложив ее спать, я набрала ванну. Насыпала лавандовой соли. Кажется, она должна успокаивать и способствовать здоровому сну. Подумав, сделала воду погорячее… Поправила увеличительное зеркало, закрепленное на выдвижном кронштейне, и вгляделась в него пристальнее, чем обычно. А пожалуй! Сейчас, спустя десять лет, я и правда выглядела намного лучше, чем тогда. Не свежее, но все-таки лучше. Потому что того взгляда — заискивающего взгляда любящей, преданной собаки точно больше не наблюдалось.

Хотелось спать, навалилась усталость. Хорошо хоть трясти перестало. Вспомнилось то ощущение, что давило последнее время, клоня к земле… Сейчас этого не было, зато имела место здоровая такая злость. Нормальная, не больная. А глыба бессмысленной тягучей безысходности и отчаянья… это свалилось с меня, ушло. Временное было, проходное явление? Или ничего никуда не делось, а просто я отвлеклась на живые эмоции? Хреновые, токсичные, но живые? Высплюсь вот еще… сегодня не стоит засиживаться.

Сняла макияж и, очистив кожу лица, распустила отросшие волосы — вымою с вечера. Разделась и осторожно ступила в горячую воду, всем телом ощущая идущие по нему мурашки. Медленно опустилась, погружаясь в ароматное тепло и буквально растворяясь в сиюмоментном блаженстве. А не так все и плохо, когда есть в жизни вот такие маленькие, но безусловные радости!

Так какого тогда я депрессовала последнее время?

Понятно, что с мыслями о проблеме нужно переспать. А наутро, как правило, все выглядит не так и страшно.

И в самом деле — у меня все так же есть работа и это надежный источник дохода, есть квартира — мой дом и есть мы с дочкой. И даже после того, как узнала о вынужденной лжи, любить меня она точно не перестала. Да и странно бы… Рассказывая ей потом о событиях десятилетней (округлим сроки) давности, я ничего не приукрашивала, но и красок тоже не сгущала — только факты. Эмоции вырвались раньше, когда, обращаясь к дочери, я вслух обозначила для бывшего свое отношение к тому его поступку, а получилось, что негатив достался и Анжику. Не нужно бы… следовало объяснить как-то помягче и не давая оценки. Моя девочка и сама уже вполне способна это сделать.

Я жалела только о том, что сорвалась в эмоции, дав застать себя врасплох. Само же появление Михаила, учитывая то, что сейчас Анжела уже все знает, выглядело не так и страшно. Поговорим, обсудим его общение с дочерью… для этого же он здесь? А я перетерплю. А я возьму себя в руки и больше не покажу насколько больно он сделал тогда — он далеко не дурак и сам отлично все понимает, а я уже почти забыла. Само собой, его нежданное появление всколыхнуло и подняло всю эту муть, заставило вспоминать остро и ярко и да — сейчас мне неприятно видеть его. И снова накрыло обидой. Но все равно уровень или накал ее тогда и сейчас вообще не сравним.