Душа в чемодане. Записки бортпроводницы - страница 43

Домой к Маше я заходила редко, боялась ее суровой мамы и пьяного отчима. Да и Маша бывала у меня не часто – что делать в военной общаге? Поэтому мы много гуляли, прыгали в сугробы со здания обкома, которое находилось ровно посередине между нашими домами, подглядывали за солдатами, которые стройно шли на обед в солдатскую столовую, находившуюся на первом этаже нашего общежития, кидались в них снежками.

Мы дружили по-настоящему, как это только может быть у девочек-подростков. Делились всеми секретами, переписывались маленькими записками, даже придумали свой собственный алфавит из разных закорючек, так что никто не мог понять, что мы пишем. Я и сейчас помню некоторые буквы из него… мы дружили около двух лет, потом мой папа вышел на пенсию, мы переехали в Набережные Челны. Какое-то время мы с Мышей переписывались, кое-как впихивая длиннющие письма в конверты, скучали, и я мечтала вернуться в Уфу, когда вырасту. Иногда мы встречались, если я бывала в Уфе, а потом Маша вдруг переехала. И мы потерялись…

Ещё я дружила с Альбиной, моей соседкой по общежитию. Семья Альбины приехала из Казахстана, её отец был худощавым, небольшого роста мужчиной с впалыми скулами и оттопыренными ушами и отличался крайне добродушным и кротким характером. А вот мама, пышная круглолицая женщина по имени Фарида, заправляла всем домом, и никто не имел права её ослушаться. При этом она была очень гостеприимна и вкусно готовила. Альбина тоже была круглолицей, с тёмно-русыми волосами, восточными глазами, обгрызенными ногтями и жёсткой походкой. Она была настоящей пацанкой, носилась по школе как угорелая, играла в футбол и баскетбол, дралась с мальчишками и постоянно получала замечания насчёт поведения. Зато дома она была очень послушной, ответственной, и обращалась к маме на «Вы».

Часто мы играли на улице втроем – я, Мыша и Альбина. А вечерами, когда Мыше пора было возвращаться домой, в широком коридоре общежития мы с Альбиной секретничали, бегали по чердаку и по гаражам рядом с общагой. С Альбиной мы тоже какое-то время переписывались после моего переезда. Когда я бывала проездом в Уфе, я обязательно заходила в общагу и стучалась в её дверь без всякого предупреждения и, как ни странно, каждый раз она оказывалась дома. Мы проводили несколько часов вместе, болтали, гуляли, а потом я ехала дальше. Но постепенно мы потерялись. Я стала реже бывать в Уфе, уже не считая ее лучшим городом в мире, письма мы перестали писать, так как я считала, что общагу, наконец, снесли, как обещали последние два года, что мы жили там. А куда писать? Да и почему-то писать стало не о чем. Больше мы никогда не виделись.

Ещё раньше, когда мы жили в Затоне, это отдалённый район Уфы, в котором находилась воинская часть, я часто гуляла с девочками из своего класса, Юлей Захаровой и Юлей Низамутдиновой. Юля Захарова была высокая, стояла среди первых в строю на физкультуре, у неё были короткие кудрявые волосы русого цвета, тёмно-карие глаза и красивые ровные зубы. Мы жили в соседних домах, поэтому часто ходили вместе до школы и обратно. Зимой мы ходили по двору на детских пластмассовых лыжах, и я постоянно падала, а Юля надо мной смеялась. На мой день рождения она подарила мне плюшевого клоуна в ярко-красном костюме в белый горошек, колпаке, с дико-рыжими волосами. Этот клоун Клёпа и сейчас лежит где-то дома у моих родителей, но я никогда не писала Юле писем, хотя и знала её адрес.

Юля Низамутдинова была примерной ученицей, круглой отличницей, с длинными русыми волосами, милой улыбкой и всегда хорошим настроением. Не сказать, что мы дружили – я всегда чувствовала, что мы слишком разные, она была как бы выше меня, и я терялась в её тени. Я была обычной девочкой, тихой и незаметной, хотя и тоже с длиннющими волосами и пятерками в дневнике, а Юля была звездой. Писем я ей тоже никогда не писала, но недавно мы нашлись в интернете и перекинулись парой дежурных фраз вроде «кем ты стала». Я стала стюардессой с техническим образованием, а Юля – моделью и певицей в ресторане.

Учитывая множество моих переездов, таких историй много. Историй тех людей, которые остались далеко в прошлом и вряд ли всплывут снова. Некоторых людей мне хотелось бы сохранить, но не удалось. Так что – кто-то остаётся в памяти смутным воспоминанием, а кто-то идёт в ногу, несмотря на расстояние и время.