Душеспасительная беседа - страница 24

— Помните, у Толстого, когда Андрей Болконский увидел на балу Наташу Ростову, «вино ее прелести бросилось ему в голову». Кажется, так сказано у графа? Когда вы вошли ко мне в кабинет, я почувствовал примерно то же самое.

По наблюдениям Георгия Николаевича, фраза эта на женщин, с которыми он встречался, всегда действовала безотказно, и он ожидал, что и тут она сделает свое дело, но, к его большому удивлению, Вера Павловна осталась равнодушной к вину прелести Наташи Ростовой, которое бросилось в голову князю Болконскому. Напротив, в глубине ее глаз заиграла усмешка, и чтобы скрыть ее, она на какое-то мгновение опустила голову, а когда подняла снова, глаза ее выражали не то досаду, не то сожаление… Георгий Николаевич заметил это и даже подумал: «Э, да ты, видать, тонкая штучка», — но менять пластинку было уже нельзя, и она продолжала свое кружение.

Георгий Николаевич понимал, что говорит не то и не так, но остановиться не мог и все молол да молол свое явное «не то».

Выручила его сама Вера Павловна. Она освободила руку и, глядя на Георгия Николаевича так же пристально и в упор, сказала без тени смущения, очень серьезно и очень просто:

— Георгий Николаевич, милый, не надо об этом. Я чувствую, что я сама во всем виновата. Я дала вам повод думать обо мне… не хочу говорить — плохо, а… неверно, что ли. Я действительно мечтала с вами познакомиться… может быть, даже стать вашим другом. Ваша книга сыграла в моей жизни очень большую роль. Если бы не она, я, возможно, ушла бы из института и, наверное, испортила бы себе жизнь. Я вам так благодарна за то, что вы помогли мне найти свое призвание, свое место под солнцем. Не обижайтесь на меня, Георгий Николаевич, но ведь мы с вами металлурги, а металлургия не терпит никаких иллюзий!..

Она отхлебнула вина из бокала, отставила его в сторону. Георгий Николаевич молчал, обескураженный, даже несколько подавленный этим признанием. Потом взял себя в руки и сказал:

— Вы правы, Вера Павловна, надо жить без иллюзий. Давайте говорить о чем-нибудь другом.

Разговор, однако, не вязался. Они сидели и молчали, слушали оркестр, смотрели на танцующих. Когда музыка смолкла, Вера Павловна воспользовалась паузой и сказала:

— Георгий Николаевич, я хочу домой, да и вам тоже, наверное, рано надо вставать.

— Ваша воля закон для меня! — галантно сказал Георгий Николаевич и окликнул мелькнувшего мимо официанта.

Удалось быстро найти такси. Георгий Николаевич сел рядом с водителем, Вера Павловна поместилась на заднем сиденье. И опять всю дорогу они молчали.

У гостиничного подъезда Георгий Николаевич, выйдя из машины, величественный и уже замкнутый на все замки, прощаясь с Верой Павловной, — она показалась ему в эту минуту очень робкой, даже словно бы и ростом пониже, — сказал:

— Самое лучшее для нас обоих будет, Вера Павловна, забыть эту в общем-то нелепую встречу. Давайте считать, что ее как бы не было.

Он первый протянул ей руку, и она пожала ее с растерянной, виноватой улыбкой. Ему почудилось, что она хочет при этом сказать ему нечто очень важное и значительное, но она ничего не сказала. Георгий Николаевич повернулся и пошел к машине.

Всю дорогу, до самого дома, Георгий Николаевич думал об этой встрече, которую он предложил считать как бы небывшей. Думал он об этом с раздражением и с досадой и на Веру Павловну, и, в особенности, на самого себя. Так промахнуться! Такой афронт получить! В чем же дело? Слишком поторопился со своими излияниями? Надо было действовать потоньше, не так прямолинейно? Возможно, что и так! Теперь эта дамочка раскудахтается на весь свой комбинат о том, что он влюбился в нее «с первого взгляда» и что она сделала ему «от ворот поворот». Красиво он будет выглядеть, нечего сказать! Фу, как нехорошо все получилось!

Мелкая эта мыслишка не давала ему покоя и ночью, и даже днем, когда он сидел в своем кабинете и работал. Он вызвал секретаршу и попросил ее сходить в тот отдел, где двигались дела инженера Солонцевой, и сказать, чтобы она зашла к нему. Мария Сергеевна сходила и, вернувшись, сообщила, что инженер Солонцева уже была в отделе утром и больше не придет — уезжает сегодня днем к себе в Кременск.