Два года счастья. Том 1 (СИ) - страница 17
— Зачем мне эти увольнения? Да и город я не знаю… — пробормотал Иван.
— Город Марксистско-Ленинск, вот где мы находимся! — проговорился замполит. — Это крупный областной центр. Здесь есть немало кинотеатров, магазинов. Есть куда сходить…
— Так значит Марксистско-Ленинск, — пробормотал Зайцев. — Город, в общем-то, старинный, интересно бы посмотреть его древние памятники…Но вот за что такие привилегии? Что я должен для этого сделать? Неужели только писать доклады?
— Доклады, конечно, писать придется, но не это главное, — начал подходить к сути дела замполит. — Самое важное — это своевременно предупреждать меня о готовящихся нарушениях дисциплины…
— Как это понять? Разве к нарушениям дисциплины готовятся? Ведь это происходит чисто случайно?
— Случайно ничего не бывает. Если человек в душе негодяй, то он только и думает, как совершить негодный поступок. Таких людей надо выявлять и быть всегда с ними начеку!
— Значит, вы предлагаете мне выявлять своих товарищей, то есть закладывать их?! — возмутился Иван.
— Ну, не совсем так, — смутился Вмочилин. — Я вовсе не учу вас закладывать товарищей. Вы должны отличать понятия «заложить» и «доложить»! «Заложить» — это значит оклеветать, сообщить неправду, а «доложить» означает: помочь исправить человека, отвести его от ложной дороги!
— Но вы же сказали, что если человек негодяй, то он только и думает о всяком зле. Что толку тогда его исправлять?
— Я просто неудачно выразился, — замялся замполит. — Каждый человек исправим, для этого и требуется знать о нем все…
Иван посмотрел на собеседника. Вроде бы нормальный и вполне симпатичный человек. Но вот мысли у него! — И стало Ивану противно, он почувствовал нехватку воздуха, как будто в груди образовался комок…
— Что с вами? — воскликнул капитан. — Чего вы так покраснели?
— Вот что, товарищ замполит роты, — заговорил, волнуясь, курсант. — Информацию о своих товарищах я вам поставлять не буду! Это противоречит не только моим взглядам, но и, по-моему, общелюдской порядочности.
— Постой-ка, — прервал его военачальник. — Ты что, хочешь сказать, что я — непорядочный человек? Ты не просто можешь, а ты обязан докладывать своему начальнику, — он перешел на резкий тон, — если готовится преступление! Почитай Устав!
— Возможно я и обязан доложить, если готовится преступление, но докладывать о том, что обсуждают мои товарищи, я не буду!
— А я этого и не требую, — смягчился капитан. — С чего вы взяли, что я хочу знать о ваших разговорах? Достаточно лишь сообщать мне то, что требует закон.
— Я вас понял, товарищ капитан, — сказал Иван и встал. — Если какое преступление будет готовиться, я вам об этом сразу сообщу.
— Ну, вот и хорошо, — обрадовался Вмочилин. — Нам только это и требуется, ибо жизнь и здоровье наших солдат — это самое главное!
— Разрешите идти?
— Идите!
— Есть!
Вернувшись в спальное помещение, Иван сел на табуретку, стоявшую у кровати, и задумался. Неприятный разговор с замполитом роты никак не выходил из головы.
— Господи, как же от него отцепиться? — говорил себе он. — Вот ведь попал, «как кур в ощип», между молотом и наковальней! — Он посмотрел вокруг. У каждой кровати сидели курсанты и занимались бытовыми делами. Кто подшивал подворотничок, кто пуговицу, а кто листал полученный сегодня устав внутренней службы. Встречаясь взглядами с Иваном, товарищи отводили глаза в сторону.
Подошел сержант Попков. — Ну, что, товарищ курсант, нечем заняться?
— Да нет, просто думаю…
— О чем говорил с тобой замполит?
— Спрашивал, почему я смеялся на плацу.
— Ну, и что ты ему ответил?
— Я сказал, что вспомнил смешной случай из жизни на «гражданке».
— Это плохо, что ты невнимательно слушаешь голос своего военачальника. Объявил ли он тебе какое-либо взыскание?
— Нет, только строго предупредил.
— Повезло тебе! Странно, что за такую серьезную провинность ты так легко отделался! А ничего он тебе не предлагал?
— Нет. Ничего. А что он должен был предложить?
— А пять нарядов вне очереди! — разозлился сержант. — Цацкаются тут с тобой, уже давно прижать как надо следовало бы! — и он со злобой плюнул на пол. Товарищи внимательно слушали своего командира. Судя по их лицам, эта речь укрепила курсантов во мнении, что Зайцева следовало бы проучить.