Два года счастья. Том 1 (СИ) - страница 8

Кроме того, никто до сих пор не знал, куда они прибыли. На вопрос, какой город они проезжали на грузовиках, сержанты и старослужащие отказались отвечать.

Перед завтраком заместитель командира взвода — старший сержант — сказал молодым людям, что они должны быстро есть — три минуты — и если не уложатся в это время, останутся голодными.

Войдя в столовую под смех и гогот стоявших кругом бывалых солдат, молодежь уселась за длинный стол на две, расположенные параллельно по обеим его сторонам, скамьи. На столе стояли пустые тарелки, а в конце стола — большой бачок с картофельным пюре и тарелка с жареной рыбой. Сержант объяснил суть ритуала: старший накладывает в тарелку картошку и по кусочку рыбы, а затем раздает тарелки поочередно каждому. С момента получения последней тарелки начинается отсчет времени приема пищи.

Как безумные, призывники похватали тарелки и стали с жадностью глотать картошку, обжигаясь и давясь. Не разобрав вкуса, проглотив рыбу с костями, они кинулись намазывать хлеб маслом и запивать его чаем.

Иван был невозмутим. Он спокойно жевал картошку, аккуратно отделял от костей рыбу. Однако через три минуты последовала команда — «Подъем!» — и все выскочили из столовой. Так наш герой остался без завтрака.

Примерно таким же образом прошел и обед. Как говорится: «кто смел, тот и съел». Здесь еще можно добавить: и кто быстр. Выигрывал время и тот, кто садился с края скамьи и получал тарелку первым. Это были самые рослые и сильные ребята: что поделаешь — естественный отбор!

Таким образом, Зайцев стал хронически недоедать, вызывая насмешки своих товарищей.

(Забегая вперед скажу, что после шестимесячного учебного батальона лишь один Иван сохранил относительно здоровый желудок, а остальные только и хватались за таблетки, а к концу службы одних язвенников или кандидатов в язвенники было до тридцати процентов состава). После же обеда к Ивану подошел его командир отделения, сержант. — Тебя вызывает командир роты, — сказал он. — Пойдем, я научу тебя, как входить к военачальнику!

Все было очень просто. Следовало три раза постучать, приоткрыть дверь и сказать: — Разрешите? — После утвердительного ответа нужно было представиться: — Курсант Зайцев по вашему приказанию прибыл!

Выполнив эти требования, Иван оказался в большой просторной комнате, в центре которой располагался канцелярский стол. За столом сидел тот самый знакомый капитан, который пообещал ему послеобеденную встречу. А над ним на стене висел большущий портрет Ленина.

Капитан был высоким мужчиной, примерно тридцати лет, взгляд его излучал покровительство и доброту.

— Ну, что, молодой человек, — начал он, — нравится вам служба в нашей части?

— Безусловно, — последовал ответ.

— Есть ли какие-нибудь просьбы, замечания? — нахмурился военачальник.

— Скажите, пожалуйста, в каком городе располагается наша часть?

— А вот об этом распространяться не следует! — насторожился капитан. — У вас еще карантин — двухнедельный срок до присяги! Всякое может случиться, поэтому мы не имеем права информировать вас сейчас о том, где вы находитесь. Это военная тайна!

— А как же тогда писать письма домой?

Комроты показался несколько озадаченным и что-то невразумительно пробурчал. Затем он приступил к делу.

— Тут, видишь ли, у нас необходимо регулярно проводить политзанятия. Часто мы поручаем готовить их добросовестным воинам. Вы знаете какие-либо работы Ленина или Маркса?

Иван обрадовался: — Я знаю много работ этих людей и, если хотите, я вам вкратце перескажу часть из них!

Капитан оживился: — А не могли бы вы подготовить небольшой доклад ко дню Конституции — пятого декабря? Например, под таким названием — «Вечно живой Ленин и Конституция СССР»?

Молодой воин поморщился, однако делать было нечего.

— Могу, — сказал он.

— Вот и добро! — обрадовался военачальник. — Я распоряжусь освобождать вас каждый день после обеда на три часа для подготовки доклада, но чтобы он был объемом не меньше десяти страниц!

— Напишу, — с горечью сказал Иван и уже собрался уходить, как вдруг комроты похлопал ему рукой по плечу.

— Слушай, — панибратски заговорил он, — не замечал ли ты, случайно, каких либо странностей со стороны товарищей призывников?