Двадцать отражений лжи - страница 20

— Ну спасибо, — проворчала я, заинтересованно проследив его жест. Все занятнее и занятнее…

Неро развернулся обратно к консоли, развесив в воздухе голо-экраны с картами. Тусклый голубоватый свет падал на его лицо, настолько яркий по сравнению с окружающей темнотой, что было видно, как истончился слой иллюзии, проецируемый стремительно разряжающимся амулетом. Навряд ли он имел в виду свою внешность — я видела Неро в профиль, и, хотя черты лица различала только частично, ничего необычно в них не было. Разве что стрижка. Все прочее — черные волосы, узкие бакенбарды чуть ниже ушей, смуглая, теплого тона кожа — настолько типично для сола-южанина, пусть и полукровки, что не представляло ни малейшего интереса. А вот волосы слишком коротко для сола острижены, спускаясь чуть ниже воротника. Имперцы вообще любят длинные гривы, что мужчины, что женщины, и обрить голову, уши или хвост (у кого он есть, конечно) считается большим позором — поэтому это обычная практика в тюрьмах. Может, и этот «сиделец»…

Мой взгляд скользнул ниже, по плавной линии подбородка, открытой распахнутым воротником шее… Гладкая, молодая кожа и роспись тонких шрамов на груди.

Я вздохнула и, завернувшись в одеяло и сделав вид, что засыпаю, исключительно из чувства служебного долга принялась изучать карты на повисших в воздухе экранах. Самое смешное, мне действительно хотелось спать.

Вот уже десять минут Эрро измученным взглядом смотрел попеременно то на стопку считывателей на рабочем столе, то на длинный перечень непрочитанных писем в служебном ящике, и не мог решить, за что взяться в первую очередь.

Нет, так больше нельзя.

Он зажмурился, потер виски и мысленно послал все к Филину. Нет, не зря Корпус первоначально был закрыт для женщин. Эрро мог поспорить, что у первого Командора в декрет не ушло ни одного секретаря, а тем более, четырех. Что в этом месте такого особенного, что ни одна женщина не может продержаться на нем дольше декады?…

Все, никакой больше политкорректности. Пусть даже профессиональные качества претендентки будут превышать его собственные, но секретарем будет мужчина. Причем назначать нужно немедленно, иначе груда документов похоронит его под собой.

Эрро еще раз окинул взглядом свой стол и набрал кадровый, с огромным наслаждением наорав на координатора отдела. Координатор, знакомый с нравом шефа, рассыпался в извинениях и с головой нырнул в базу данных.

Расставание с одной проблемой особого облегчения не принесло — их набежало столько, что впору было уходить в запой. Эрро нахмурился, прокручивая в голове результаты последнего совещания с послами Императора и их «ультиматум». Его недавнее назначение на должность главы Корпуса и так вызвало слишком большой резонанс среди членов правления, а тут еще эта ревизия… Как, дери их эхлы, это вообще понимать? Да, они нуждаются в некоторой помощи Империи, но требовать допустить каких-то там ревизионеров на головную станцию и дать доступ к документам — это уже верх наглости. Да еще и ставить под вопрос правомочность проводимых операций…

Эрро прикрыл глаза, испытывая невероятное желание расставить по коридорам, где будет проходить делегация, пару голографов, и как следует попугать послов легендарным приведением Филина. Может, хоть немного в чувство придут под взглядом основателя… А еще лучше — сводить на экскурсию в его рабочий кабинет, тот самый, где сейчас музей. В конце концов, сильные псионы действительно говорят, что дух Филина появляется именно в этой комнате — где эхлы не пробегали, может, великий возмутиться творящимся беспределом и явится на самом деле.

Малодушный порыв удалось отогнать с большим трудом — и то только потому, что этот «дух» видят даже в кладовой. Особенно этим грешили уборщицы безо всякого дара, зато с легко возбудимой нервной системой и кучей предрассудков. Как говориться, было бы желание.

С отвращением заглянув в переполненный почтовый ящик, Эрро развернул на экран список писем и приступил к чтению. Первый десяток посланий носил характер скорее рутины, чем чего-то действительно важного, поэтому был просмотрен по диагонали и отправлен в корзину. Но первое же сообщение от оперативного агента по той самой операции заставило его нахмуриться. Скелет письма, оставшийся после удаления фильтром дешифровки безобидной для посторонних просьбы о помощи, обещал ему очередную головную боль.