Двадцать пять тысяч долларов - страница 10

— Видите ли, — продолжала миссис Рандерман, — мой муж находится в плохом состоянии… в смысле психическом. А поскольку он выглядит тоже довольно… необычно, то как только кто-нибудь обернется и посмотрит на него на улице, он сразу начинает воображать, что за ним наблюдают какие-нибудь остолопы, замышляющие кражу моих драгоценностей. Если бы вы обещали ему охранять драгоценности, то я могла бы его убедить, что люди, которые за ним наблюдают, ваши подчиненные… Это очень любезно с вашей стороны. Могли бы вы сейчас к нам зайти? Благодарю. Вы об этом не пожалеете.

Она повесила трубку и сказала:

— О’кей. Уже идет.

— Прекрасно. Прошу зажечь свет. Я буду в другой комнате. Только не забывайте свою роль.

— Скажите мне, — спросила миссис Рандерман с оттенком беспокойства, — мы не делаем ничего противозаконного, правда?

— Нет, — ответил Лейтс с улыбкой, — нет; если вы будете себя вести так, как я просил. И прошу не задавать мне вопросов. Ничего не зная, вы ни за что не несете ответственности.

— О’кей. Вы можете удалиться.

Через несколько минут Чарлз Бетчер постучал в дверь. Миссис Рандерман попросила его войти. Это был плотный мужчина с неестественными манерами, которыми он подчеркивал свою абсолютную непогрешимость.

— Мне очень приятно, что вы захотели прийти лично, мистер Бетчер. Вы не представляете, какое это имеет для меня важное значение. Мой муж столько о вас слышал. По его мнению, ни один детектив не может сравниться с вами. Разве только Шерлок Холмс.

Бетчер кашлянул.

— Шерлок Холмс, — произнес он, — не имел всех необходимых для великого детектива качеств. Но не будем говорить об этом, прошу вас. Я к вашим услугам.

— Начинайте.

Медленным шагом, подобающим такому выдающемуся сильному человеку, он прошел через комнату и уселся в самом удобном кресле. Но взгляд Бетчера задержался на колечках миссис Рандерман.

— Как я понял, вы считаете, что драгоценности существуют для того, чтобы их носить.

— Именно! — и, улыбаясь, миссис Рандерман добавила: — Я не слишком беспокоюсь о своих драгоценностях. Они — украшение женщины. Очевидно, драгоценности немало стоят, но я не вижу повода, чтобы их не носить из боязни быть ограбленной!

— Целиком с вами согласен, уважаемая.

— Вы не удивились, услышав о мании моего мужа?

— Нет. Такие психозы — не новость для меня. Нельзя быть детективом, дорогая моя, не имея определенного понятия о судебной медицине.

— Как это должно быть захватывающе интересно! — воскликнула миссис Рандерман.

Бетчер кивнул, вынул из кармана сигару, обрезал кончик и величественна скрестил ноги.

— Чего вы от меня ожидаете?

— Вам не следует заниматься бриллиантами. Прошу только успокоить моего мужа.

— Если я хорошо понял, вы хотите воспользоваться моим именем?

— Именно.

Бетчер откашлялся.

— Из опыта мне известно, что когда воры узнают, что драгоценности находятся под моей охраной, они и не пытаются их похитить. Надо будет это принять во внимание, когда речь пойдет о… гм… моем гонораре.

— Понятно, сударь…

Бетчер внимательно присмотрелся к своей клиентке.

— Сколько эти колечки могут стоить? — спросил он.

Миссис Рандерман повела рукой. Фальшивые бриллианты сверкнули, подчеркивая вспышками света движения ее руки.

— Ох, — сказала она тоном особы, которая не обращает большого внимания на такую ерунду. — Не так много для меня. Даже… если бы я их потеряла, наше финансовое положение пошатнулось бы, пожалуй, незначительно. Нет, я вас просила только из-за мнительности мужа. Он совсем запутался.

— Другими драгоценностями вы не владеете?

— Как же! У меня есть еще колье.

Тут миссис Рандерман подошла к столу и вынула из ящика прекрасный жемчуг. Бетчер, явно заинтересованный, подошел, чтобы получше его рассмотреть. Миссис Рандерман кашлянула В соседней комнате послышалось постукивание палки и костыля, и в то же время раздраженный голос вое кликнул.

— Ирена! Ирена! Куда ты опять подевалась?

— Ох, проснулся мой муж. Очень извиняюсь, но я должна задернуть занавески и потушить свет. Муж имел серьезные хлопоты со зрением и теперь не выносит света. Сейчас, Лестер, минутку!

Пожилая актриса засуетилась, задергивая в комнате шторы и занавески. Теперь едва можно было различить формы предметов.