Двадцать три ступени вниз - страница 23
Над этими порывами усердия прусско-аристократических кукулюсов отечественная «белая кость» нередко подтрунивала; от времени до времени накатывали на нее настроения так называемого немцеедства. Но она же, грозясь погнать кукулюсов из российского гнезда, сама содействовала карьерам бранденбургских коллег, либо старательно выводя их в поле зрения царской семьи, либо, как практиковал Столыпин, особыми льготами и послаблениями прокладывая им путь к захвату все новых и новых позиций. К тому же с течением времени сановные группы, отечественные и пришлые, породнились. И древнемосковская родовитая знать, и импортированные фон-бароны соединились в тугом узле фамильных связей, единых имущественных и карьеристских интересов. Из их общности и вышел тот высший сановно-генеральско-жандармский ареопаг, который вписал в историю последних десятилетий романовской династии самые темные страницы ее бесчестья и позора, проводил ее до края бездны и рухнул туда вместе с ней.
Столыпин не прочь был иногда порисоваться в позе патриота — немцееда. Он, по словам Витте, «выдвинул на первый план своеобразный принцип… в силу которого, чтобы быть верным сыном своей родины, великой Российской империи, и верноподданным государя, нужно иметь фамилию, оканчивающуюся на „ов“, быть православным и родиться в центре России». Сей, с позволения сказать, принцип не помешал самим Столыпиным, «чтобы быть верными сынами Российской империи», семейственно переплестись с Нейгардтами и Тизенгаузенами и посильно тянуть их за собой вверх, в дворцовые апартаменты, одновременно используя посредничество этих людей для установления связей с окружением кайзера. Иллюстрация — одна из многих: графу Потоцкому, который добивался права на постройку железной дороги Шепетовка–Проскуров, «Столыпин отказал на том основании, что проситель не православный и не русской национальности». Но достаточно было Нейгардту растолковать свояку, что Потоцкий «хороший человек», к тому же женатый на дочери одного из генерал-адъютантов Вильгельма II (фон Цанке), как разрешение было дано.
Того же колорита были лжепатриотизм и немцеедство других старинных помещичьих родов, обросших интимными связями в кругах немецкой аристократии и знати — Барятинских, Васильчиковых, Святополк-Мирских, Голицыных, Путятиных, Воронцовых-Дашковых, Муравьевых, Нелидовых, Нарышкиных, Татищевых. Нечего уж говорить о близких и дальних родственниках царя и кайзера: их зачастую связывала столь сложная сеть перекрещивающихся уз, что и знатокам нелегко было разобраться, «кто есть кто». Образовался ряд высокопривилегированных гибридных полукосмополитических фамилий, которые одинаково числились обитающими и в России, и в Германии, точнее — не принадлежали ни к той стране, ни к другой; они не имели родины, коренных привязанностей, обычно чувствовали себя дома там, где в данный момент было сподручней и выгодней кормиться. Классическими образчиками этой категории были принцы Ольденбургские, Лейхтенбергские, Мекленбургские, князья Витгенштейны. В Германии они были немцами, в России сходили за русских.
Большей частью только сходили…
В прогулках по Садовой не давался иной шаг, кроме прусского. На заседаниях Государственного совета раздавался преимущественно Kauderwelsch.[4]
На службе у царя-батюшки
Низко нахлобучив мокрые шляпы, крадутся в дождливой мгле вдоль посольского фасада два человека… Метнулись к входу, потянулась к звонку дрожащая рука… Кто они?
Визитер первый: Нейгардт Дмитрий Борисович. Барон, сенатор, помещик. Имения в Нижегородской и Пермской губерниях. Получил образование в Пажеском корпусе в Петербурге. Личными приятельскими отношениями с Николаем II связан был со времени совместной их службы в молодые годы в Преображенском полку. Сдружились на пирушках, заполнявших гвардейские будни и праздники. Позднее неоднократно получал из рук Николая назначения на должности. Служил в министерстве внутренних дел, был градоначальником в Одессе, губернатором нижегородским и екатеринославским. В этих должностях проявил незаурядную жестокость при подавлении народных волнений. Не раз уличенный в казнокрадстве и взяточничестве, лишь с помощью августейшего покровителя выбирался сухим из воды. Представитель рода, вышедшего из Нассау и «вженившегося» в русское дворянство; родная сестра Д. Б. Нейгардта была супругой председателя Совета министров П. А. Столыпина. Это о ней писал Витте после убийства Столыпина в Киеве в 1911 году: «Когда государь вошел в комнату, где лежал Столыпин, она, как истукан, шагами военного подошла к государю и сказала: „Ваше величество, Сусанины еще не перевелись в России“. Затем сделала несколько шагов задним ходом и стала на свое место». Комментарий того же автора к эпизоду: «Но Столыпин погиб не как Сусанин, а как погибали подобные деятели, употребляющие данную им власть в пользу своих многочисленных родственников далеко не первой пробы… Он развратил администрацию и уничтожил всякое достоинство Думы, обратив ее в свой департамент».