Двадцать веселых рассказов и один грустный - страница 7
В наши дни приют Фонтана, куда можно добраться на машине, на все лето становится агротуристической гостиницей, зимой же молчаливо наблюдает за снегопадами и прислушивается к завываниям ветра.
Приют на плато Мелуццо служит теперь убежищем для туристов, застигнутых внезапной грозой, или влюблённых, ищущих уединённое гнёздышко. Если же это гнёздышко занято, к ручке входной двери привязывают платок: в таком случае любовников никто не побеспокоит.
Реконструированный приют Ронкада превратился в удобный туристический лагерь, окружённый высокими пиками Торри-Постегае и Сан-Лоренцо. А в полностью переделанном Бреголина-Гранде расположился центр наблюдения природного парка Фриуланские Доломиты. И на всех мониторах, словно каменная ракета на вечной стартовой площадке, застыла скала Колокольня-в-горной-долине.
Последним пастухом здесь был Фермо Лоренци, фигура среди местных легендарная: вместе со своим коллегой Хватом он надолго останется в истории Вальчеллины. Высокий, подтянутый, широкоплечий, похожий на киноактёра, Лоренци занимался этим ремеслом с детства. Он и его братья, как и все их предки на много поколений, были пастухами. Белёным комнатам за закрытыми дверями они предпочли свежий воздух, пастбища, звезды или грозы над головой и часы, молча проведённые у огня в ожидании рассвета.
Пройти мимо приюта Фонтана не заглянув было невозможно: Фермо останавливал каждого – так велело ему имя[1]. Друг или враг, ты обязан был зайти, поесть и выпить – как минимум стакан вина. А если ты трезвенник – тем хуже для тебя, выпить всё равно придётся.
Я видел людей, после первой же кружки-убийцы впопыхах выскакивавших наружу и блевавших прямо на траву. Но Фермо был непреклонен: ешь или пей. Или и то, и другое. Иначе не уйдёшь.
Как-то раз мы с Марио Пфайффером оседлали «ламбретту», чтобы добраться до Чимольянской долины и подняться на известную альпинистам всего мира скалу, Колокольню-в-горной-долине. Друг мой притулился на заднем сиденье с рюкзаком и верёвкой за плечами. У приюта Фонтана мы встретили Фермо.
– Стойте! – крикнул он, вскинув руку.
Зная его, я не должен был сбавлять скорости. Однако мне пришла в голову неудачная идея подчиниться. Сперва он налил нам рабозо, вина крепкого и плотного, словно масло. Вместительные кружки были наполнены до краёв. После пятой мы распрощались. Я попытался вывести мотороллер, но почему-то ударился лицом о землю. Марио рухнул рядом, пропахав носом траву. Фермо оглядел нас.
– Придётся вам здесь задержаться, – сказал он.
И мы остались в приюте, продолжая налегать на рабозо. А потом уснули.
Назавтра, с заплывшими глазами и мерзкой вонью изо рта, мы продолжили наше предприятие, которое удалось вполне неплохо, учитывая наши кондиции. Хотя пару раз пришлось всё-таки делать паузу, чтобы проблеваться.
Сколько подобных историй могли бы припомнить и рассказать те хижины и их окрестности! Они вспоминаются с ностальгией, ностальгией надвигающейся старости.
В день, о котором пойдёт речь, требовалось перенести припасы с нижних пастбищ на высокогорье: так сказать, кое-что дотащить. В кузов грузовика забрались двенадцать закалённых непростой жизнью в горах мужчин: крепкие ботинки, альпенштоки, скатанные одеяла и немного вина в рюкзаке. У приюта их уже дожидались штук сорок мешков, перевязанных бечёвкой и прикрытых брезентом.
Фермо отправился в путь ещё на заре: он станет дожидаться остальных в Бреголина-Гранде, помешивая поленту и переворачивая поджаренный сыр.
Тщательно выбрав себе чего полегче, волонтёры взваливали мешки на плечи и один за другим отправлялись в путь. С такой ношей им предстояло добираться до цели по меньшей мере часов пять. Среди этой группы выделялся болтливостью и налитыми мускулами дородный мужчина лет пятидесяти, которому не сиделось на месте, словно он не мог дождаться работы. Самоуверенность так из него и пёрла. Прикинув вес ближайшего мешка, здоровяк отставил его в сторону, сочтя слишком лёгким: ему хотелось взять самый тяжёлый и всем показать, что он – настоящая рабочая лошадка, а не какой-то там любитель. В отличие от остальных, его амбиции было непросто удовлетворить. Он хотел мешок потяжелее, а не полегче, так что по разу поднял каждый из них. Наконец ему удалось зарыться чуть поглубже, где ждала следующая партия груза, и найти то, что искал: здоровенный пластиковый мешок, прошитый джутом, чтобы не порвался. Мешок оказался достаточно тяжёлым и громоздким, и довольный здоровяк с кряхтением взвалил его на плечо. Он не мог не услышать металлического звяканья, но, разумеется, не стал интересоваться его источником – ему важно было лишь доказать, что он здесь самый сильный. И самый благородный. Так и отправился в путь наш крепыш, пошедший в поисках славы на неслыханные жертвы, но не проявивший при этом ни капли благоразумия. Левой рукой он сжимал горловину мешка; палка, которую он держал правой, лежала на плече, принимая на себя часть тяжести груза.