Дважды украденная смерть - страница 21

Женщина, между тем, тоже ушла недалеко: велосипедист и любитель объявлений тоже проводили ее к автомобилю, подъехавшему так же неожиданно, как и тот, что увез мужчину с дипломатом.

Когда Рунге сообщили, что операция по задержанию прошла благополучно и он может допрашивать задержанных, он чуть не бегом бросился в следственный изолятор.

— К кому сначала, к мужчине, к женщине?

— Надо бы к женщине, ее все равно, возможно, отпустить придется. Хотя... Давайте к мужчине.

Действительно, роль женщины может оказаться не такой уж безобидной. А если она не только получала деньги, но и участвовала в краже карточек и в том, что с этой кражей было связано?

Казалось бы, удивляться чему бы то ни было на своей работе Рунге не приходилось. Но когда мужчина, сидевший в камере, повернулся к нему лицом, Рунге остолбенел.

— Хрусталев, — вырвалось у него. — Вы!?

Он чуть было не протянул руку. Ведь перед ним сидел человек, которого совсем недавно рекомендовали как образец честности и порядочности.

Хрусталев молчал. Только смотрел так же, как и несколько дней назад, прямым и твердым взглядом.

— За что меня задержали? — произнес он наконец хриплым надтреснутым голосом.

Рунге смотрел Хрусталеву в глаза, и странное чувство охватывало его. Словно перед ним был не живой человек, а робот, лишенный каких бы то ни было человеческих чувств. Он понял, что признания не будет, что борьба предстоит трудная. Следователь вычислил преступника, но доказательств-то, по сути, никаких нет. Ни отпечатков пальцев, ни каких-то вещественных... Отсутствует орудие убийства (сейчас на квартире Хрусталева идет обыск, но найдут ли что? Уж больно он хитер и осторожен).

— Вы подозреваетесь в убийстве своего сослуживца и соседа Степана Корзуна, в присвоении карточек «Спортлото», на которые выпал выигрыш большой суммы. Вы присвоили себе этот выигрыш, что подтверждается наличием этой суммы в изъятом у вас чемоданчике типа «дипломат».

— Чушь! Я никого не убивал, а выигрыш — мой выигрыш. Я играю в «Спортлото» уже много лет. И у меня есть доказательства этого.

— Ваш выигрыш? Отчего же вы сами не пошли его получать?

— Это мое личное дело. И никого не касается. Я не хотел, чтобы узнали на работе. Слишком много у нас завистников.

— Галактионовой вы что-то обещали за такую услугу?

— Это опять же мое личное дело.

— Корзун вел тетрадь своих карточек несколько лет в специальной тетрадке. Он не пропускал ни одного тиража и все аккуратно записывал перед тем, как опустить части Б и В в ящик. Номер последнего тиража, в котором он угадал все пять цифр, тоже зафиксирован и записаны номера, которые Корзун зачеркнул в карточке.

— А может, он записал их после того, как тираж уже состоялся.

— Зачем ему это было делать?

— Это его надо спрашивать...

— Не думал, что вы циник, Хрусталев. Вы убили человека, обокрали его, а теперь говорите такие вещи.

— Я никого не убивал. А что касается тетради, я тоже веду учет тиражей, в которых участвую. И тоже записываю все цифры. Могу показать. У меня тоже записаны эти цифры.

— Вот тут-то я могу поверить, что вы сделали запись после того, как итоги тиража были опубликованы.

— Верить или не верить — дело ваше. А вот доказать вы ничего не сможете.

— На частях Б и В остались отпечатки пальцев Корзуна. А выигрыш такого порядка, очень, кстати, редкий — один на всю зону. Чем вы это объясните?

— А зачем мне что-то объяснять? Объясняйте, если вам нужно.

— Вот мы и объясняем. Карточки заполнял Корзун. На них остались отпечатки его пальцев. Убив владельца, вы завладели частью А, дающей право на выигрыш. На ней тоже отпечатки пальцев Корзуна. Этого мало?

— А если он мне их сам передал? Вы можете исключить такую возможность?

Каким бы нелепым и наглым не выглядело такое заявление, Рунге понимал, что опровергнуть его не так-то просто. Хрусталев сейчас ухватится за эту мысль и может возвести на покойника любую напраслину. Скажет, что Корзун боялся сам получать выигрыш, что они договорились, чтобы деньги получил Хрусталев, а к убийству он не имеет никакого отношения.

Хрусталев заметил замешательство следователя, взял наступательный тон: