Дважды украденная смерть - страница 53

Вероника сидела ни жива, ни мертва. Но все же нашла в себе силы выговорить:

— Это он вам сказал? И вы ему верите?

Евсеев пожал плечами.

— Откуда же мне тогда вообще знать о билетах? А насчет «верите» я и хочу узнать вашу точку зрения на эту историю. Думаю, мы сумеем разобраться, кому верить, а кому нет.

Девушка закрыла лицо руками.

— Я все расскажу...

— Не знаю, что подумает обо мне дядя Степан, не знаю, что подумаете обо мне вы, но я не виновата. Я хотела как лучше...

И девушка залилась вдруг слезами. Евсеев терпеливо пережидал, справедливо полагая, что женщина, проплакавшись, будет рассуждать и действовать разумнее. Но будет ли она говорить более правдиво — другой вопрос... И вообще неизвестно, что за «легенду» готовится преподнести Вероника, поскольку на чистосердечное признание капитан не очень-то надеялся. Иногда люди не говорят правды не потому даже, что это повредит им, а просто так, впрок. А вдруг?..

«Дядя Степан уже ничего не подумает, что бы ты тут, голубушка, ни наплела, а вот что я подумаю...»

Вероника сходила в ванную комнату, сполоснула лицо. Закурила. Посидела еще с минуту, собираясь с мыслями, потом начала свой невеселый рассказ.

...После того, как мать сказала Веронике о письме тетки Степаниды, прошло несколько дней. Девушка отмахнулась сначала, когда мать попросила ее исполнить просьбу своей сестры, но эпизод, не имеющий прямого отношения к дяде Степану — продажа спиртного с нарушением режимного времени, — побудил ее вспомнить о непутевом родственнике. И о бумажке, с переписанными на ней номерами. Она немного поломала голову, припоминая куда она эту бумажку засунула, и, возможно, забыла бы опять, но бумажка сама попалась ей в коробке из-под духов, в которой хранились вперемешку всякие лекарства. Взяла бумажку, не поленилась зайти в сберкассу, благо она напротив парфюмерного магазина, в который девушка регулярно заглядывала. Дядя Степа наверняка свои билеты куда-нибудь засунул и забыл о них. А вдруг тут выигрыш! Вот уж тогда так или иначе придется ехать — двойной повод.

Свой билет оказался, ясное дело, пустым. Но дядина бумажка привела ее в шоковое состояние. Что это — ошибка в записи? Мистификация? Но ведь когда дядя царапал эти цифирки, до розыгрыша было далеко... Вначале хотела поделиться с Верой: как-никак она и свидетель, и участник. Словом, не совсем посторонняя: из-за нее навязала Вероника билеты дяде Степану. Но, поразмыслив, говорить раздумала. Спросила только подругу, проверила ли она свой билет, сказала, что на ее, Вероники, билет ничего не выпало, а на вопрос о бумажке (Вера оказывается запомнила) ответила, что потеряла. Посетовали на судьбу («разве нам когда повезет»), да на том вроде бы и успокоились.

Успокоилась Вера. Веронике же дядин выигрыш теперь ни минуты не давал покоя. Она поняла: надо ехать. Иначе изведется, если не выяснит, что намерен предпринять дядюшка с привалившей ему удачей. В письме, как она догадалась, дядя лишь намекал тетке Степаниде, не решаясь прямо сообщить о выигрыше. Она, Вероника, одна могла лишь расшифровать эти намеки. Сестрам и в голову бы никогда не пришло, что же произошло на самом деле. А дядюшка, выходит, не забыл о билетах!

Не очень-то уверенная в правомерности своей миссии ехала она к дяде. Как повести разговор? Сказать о беспокойстве тетки? Спросить о билете? Нет, она не решила, как себя повести. Но одно ощущала точно: дядина шальная удача притягивала ее, как магнитом, помимо воли.

Увидеть трезвым дядюшку после рабочего дня она не очень-то надеялась. Но открывшаяся ей картина оказалась немного ярче той, которую рисовало ее воображение. Дверь была открыта. На столе — объедки хлеба, колбасы, открытая банка «Завтрак туриста»... В водочной бутылке оставалось еще порядочно, в немногочисленных тарелках и даже в стаканах плавали окурки. И всюду мухи. На огрызках закуски, в консервной банке, в лужицах вина, разлитого на давно не видевшей тряпки клеенке.

Хозяин присутствовал тут же, на диване, к которому стол был придвинут. Но присутствовало лишь тело: дух витал неведомо где...