Две души. Испытания бытом - страница 14
– Именно. А почему ты спросила?
– Да вот мне кое-что не совсем ясно… Эта семейка, насколько я поняла, довольно амбициозна. Иногда даже чересчур. Варт тебя взял в жены, потому что ему понадобились обширные связи твоего отца, если я всё правильно уяснила. Он даже с бастардами рода не расстается, а каждый раз старается их куда-нибудь поближе пристроить, чтобы постоянно пользу семье и роду приносили. Как говорят в моем, уже бывшем, мире: «Все в дом». Но при всем этом родному, законному брату он выдает какую-то задрипанную невесту из забытого всеми богами рода с окраин Империи, которая, по его же словам, плакала от счастья и валялась у него в ногах в благодарность за то, что ее приняли к ним в семью, снизошли, так сказать. И после этого непонятного мне союза, полного мезальянса, «счастливых» молодоженов срочно отправляют вглубь государства, в самую глухую провинцию, явно чтобы не мозолили глаза. И все это только потому, что у старшего сына не хватило умений подчинить себе силу? Как-то нелогично, не находишь?
– Ты намекаешь на то, что племянницы Вартариуса – бастарды? Тогда их не растили бы как законных детей.
– Даже если они от…
– Ира, ты не понимаешь. Незаконнорожденные дети Императора и его семьи появляются довольно часто. Но выше слуг, пусть даже и управляющих поместьями, они никогда не поднимаются. За этим строго следят, в первую очередь – глава рода.
– Тогда я ничего больше не соображаю… Своего племянника он, ничтоже сумняшеся, приравнивает к бастардам, а непонятно чьих дочерей выдает за высокопоставленных лиц…
Подруга удивленно моргнула:
– Кто кого к кому приравнивает? Ира, ты сейчас о чем говоришь?
– А? Ну как же. Сына Шонары, Зиманариуса, он на какое-то время вытащил из рода его отца и определил в свой род и с помощью магии вполне официально приравнял к бастардам. В качестве наказания, так сказать. Эй, Ирма, ты чего так смотришь?
– Пытаюсь понять, но не могу… Это страшное наказание для аристократов. Ира, что он умудрился сделать?
Я пожала плечами:
– Его матушка прилюдно оскорбила меня, а он попытался изнасиловать Верис.
Моя собеседница озадаченно нахмурилась:
– Кто такая Верис?
– Моя личная рабыня. Ирма, не выпучивай так глаза.
– Ира… Мы не даем имена рабам…
Умная, да? Тоже мне, «мы не даем имена рабам». Да мне глубоко фиолетово! Пофиг! И я разозленно зашипела:
– Да плевала я на ваши гадкие традиции с высокой колокольни!!! Плевала!!! Меня, между прочим, затащили в этот уродливый мир насильно, не спрашивая моего на то согласия, я здесь почти все время одна, и мне скучно!!!
– Все-все, не ругайся, – замахала руками все еще ошарашенная подруга. – Я поняла. Тебе скучно, ты развлекаешься как можешь, твой муж тебе это прощает. Но так жестоко наказывать за то, что обыденно… Все, молчу. Сколько ей лет-то?
– Тринадцать.
– Э…
– Что?
– Самый возраст, вообще-то…
Я подозрительно прищурилась:
– Для чего? Опять гадость сейчас скажешь, да? Ирма, она всего лишь ребенок!
Ирма:
Подруга исчезла, наша связь прервалась, а я все еще долго не могла прийти в себя от изумления: возвести рабыню в наперсницы, дать ей имя, защитить от любвеобильного родственника… Законнорожденного родственника, имеющего все права развлекаться не только с рабыней, но и со служанкой, да даже и с бастардом… Для меня все это было дикостью. Как? Ну вот как можно быть такой наивной? Это же рабы, всего-навсего живые говорящие куклы; они рождаются в том числе и для удовлетворения любых плотских желаний своих хозяев. Живые вещи. Кто будет давать имя стулу, на котором сидит каждый день, или ручке, которой пишет? И почему Вартариус ей все это позволяет? Любовь? У черного мага? Не то чтобы я не верила… Скажем так: сомневалась в подобном. Мой бывший муж чересчур эгоистичен для подобного чувства.
– Ирма, родная, что-то случилось?
Тоша. Уже пришел с работы? Да, долго же я тут просидела…
– Ничего страшного… Знаешь, похоже, у нас с Ирой восстановилась связь.
Муж удивленно вскинул брови:
– Ты снова видела её во сне?
– Нет. Мы теперь общаемся через зеркало.
– Любое? Или какое-то определенное?
– Не знаю. Пока что говорили через это…