Две новеллы - страница 6
Было уже семь. Оранжево-багряное солнце упорно сопротивлялось надвигающейся ночи, оживая на мгновения, словно иссякающая лампа. В пансион он вернулся уже знакомым путем.
III
Долгий ужин проходил в молчании. За столиком кроме него сидел еще один новый в этих местах человек — инженер, приехавший из столицы с официальным поручением. После супа, как водится в провинции, неизбежно завязалась беседа, на столе появилась бутылка старого импортного вина. Молодому инженеру, едва успевшему получить диплом, доверили осуществлять здесь какой-то новый проект, и он был полон честолюбивых замыслов. Откровенно говоря, это его первая в жизни работа. И получил он ее благодаря стараниям своего двоюродного брата, служившего в министерстве экономики. Инженерик в упоении рисовал картину своей будущей деятельности, подкрепляя слова размашистыми жестами, и не мог сделать глотка без наивного тоста.
Гостям прислуживала хозяйка пансиона, толстая, рыхлая старуха. Улучив момент, когда она подошла к их столику, приезжий спросил о том доме в три окна. Толстуха расхохоталась, как будто услышала забавную шутку. Может быть, полнота располагала ее к таким приступам смеха вперемешку с кашлем?
— Дом о трех окнах? — переспросила она.
— Да, старинный дом, три высоких окна. Над чем вы смеетесь?
Перестав смеяться, хозяйка пояснила, что все приезжие, словно сговорившись, всегда интересуются этим домом. А что дом? Дом принадлежит одному из самых старых в округе семейств, ведущему начало от какого-то героя войны за независимость. Дому этому не меньше двух веков, нынешний его хозяин владеет богатейшим имением с сахарными плантациями в долине по ту сторону реки. Старик еще жив. Женился он совсем молодым, жена померла четыре года назад. У старика железный характер, от одного его вида людей робость берет. Жену соседи почти и не знали, разве что лицо еще сохранилось в памяти. Она из дому-то выходила всего раз в неделю, с дочками в церковь к воскресной мессе. А как померла, так старик и вовсе запретил дочерям на улице появляться. Разные о нем ходят слухи. Много лишнего выдумывают, однако, конечно, есть и такое, что на правду смахивает. Словом, рисует его молва человеком страшным, властным и неумолимым. Пеоны в имении его как-то ослушались, так он прикончил некоторых и глазом не моргнул. В дом имеет доступ только управляющий имением — родственником он старику доводится, да в последнее время стал вхож местный судья, преклонных лет человек, — он у старика вроде душеприказчика. Рассказывают, будто в одной из военных заварух старика генеральским чином пожаловали, будто в стене его комнаты золотой клад замурован и будто он дал клятву, что, пока жив, дочери не увидят в доме мужчин, кроме него самого.
— Пока жив! — подчеркнула хозяйка, и ее телеса заколыхались в приступе смеха и кашля.
IV
Он затормозил и остановился. Дорогу мимо заставы дорожной полиции преграждала тяжелая металлическая цепь. На рев клаксона из будки вышел дежурный — постаревший приземистый человек с усами на прусский манер — и снял цепь с крюка. Под вывеской «Застава» на стене будки виднелась еще одна надпись: «Сбор таможенной пошлины на вино». Дежурный посмотрел на приезжего, и оба, узнав друг друга, процедили сквозь зубы приветствие.
Главная улица залита светом. Год назад здесь открыли электролинию, на этом торжестве лично присутствовал губернатор штата. Сейчас улицу заполняла громкоголосая толпа возбужденных людей. Был праздник. Карнавал. Мальчишки дули в свои дьявольские дудки, захмелевшие мужчины шумно спорили. Все охрипли от крика. На освещенной электричеством площади танцевали жены пеонов из имения, разодетые в красные перкалевые платья. Время подбиралось к десяти, и люди спешили насладиться праздником, который по распоряжению местного алькальда прекращался ровно в одиннадцать.
Когда машина выехала по боковым улицам на площадь, несколько подвыпивших деревенских парней попытались вскочить на подножку, но двое полицейских, пыхтя от усердия и служебного рвения, набросились на них и стали лупить палашами по спинам. Женщины завопили, толпа, бежавшая за машиной, мгновенно рассеялась. Приезжий свернул на Главную улицу.