Две жизни - страница 42

На окраинах города царила нищета, выделявшаяся особенно резко по сравнению с роскошными зданиями в центре и в фешенебельных частях города и богатыми особняками среднего сословия, населяющего предместья. По вечерам Лондон роскошно освещался и обильно украшался всевозможными электрическими рекламами. Ровно в 12 часов ночи, а в воскресенье даже в 11 часов («полицейский час») все рекламы гасли, оживление прекращалось, жизнь города замирала.

Уличные ресторанчики, носящие название public houses,[42] и кофейни были чрезвычайно распространены. Назначение и устройство их было то же, что и в Париже. Худшая категория их, род таверн, схожи с парижскими кафе-шантанами и кабаре.

Своеобразное впечатление производил лондонский Гайд-парк, самый большой парк в центре города, окруженный со всех сторон каменными громадами домов. Он резко изменял свой вид не только по дням, но даже по часам. К полудню его дорожки заполнялись густыми толпами пешеходов, всадниками и экипажами всех видов; публика, заполнявшая парк от 12 до 2 часов, принадлежала к богатым и зажиточным сословиям города. По воскресеньям Гайд-парк служил местом гуляний рабочих, прислуги, матросов и разного рода мелких торговцев. Для них в Гайд-парке устраивались концерты и эстрады.

Рядом со множеством всякого рода ресторанов в Лондоне широко проповедовалось для народа воздержание в еде и в употреблении спиртных напитков. С этой целью содержались особые Temperance Hotels,[43] различные диетические рестораны, создано было целое сословие abstainers,[44] существовали обширные организации, посвящавшие свою деятельность проповеди воздержания.

Чтобы расширить свои представления о духовной жизни англичан, я, кроме Лондона, побывал в знаменитых университетских центрах — Оксфорде и Кембридже. К сожалению, я приехал в Англию уже по окончании ежегодного празднования Оксфордским университетом годовщины своего основания (наподобие празднования в дореволюционное время Московским университетом Татьянина дня). Эти торжества сопровождались обычно не только публичными лекциями, научными докладами, речами, но и балами, концертами, парадами и студенческими регатами, то есть разнообразными состязаниями и упражнениями на Темзе, продолжавшимися несколько дней. Некоторые понятия о регатах я составил, наблюдая в самом Лондоне после обеда в субботу и с утра в воскресенье, как вся Темза покрывалась бесчисленным множеством самых разнообразных лодок.

Вместе с офицером из boarding house мы после осмотра магазина Офицерского потребительского общества посетили Вестминстерское аббатство и могилу Ньютона, на которой я видел надпись по-латыни: «Sibi congratulentur mortales tale tantumque exstigisse humani generis decus».[45]

Пристально интересуясь всесторонним развитием своего компаньона-офицера, я затронул однажды и вопрос о его, по-видимому, крепком физическом здоровье. Я сказал при этом, что немцы недостаточное физическое воспитание английской молодежи приписывают географической оторванности их страны от континента, обусловившей скорее торгово-индустриальное развитие народа, чем военно-физическое, господствовавшее на континенте с его непрерывными войнами. Самодовольно смеясь, офицер ответил, что это было, но прошло. Опыт Крымской войны, а особенно недавней южно-африканской, уже понудил английское правительство резко изменить такое положение. «Как раз, — сообщил он, — в прошлом, 1907 году, по примеру Германии, приняты меры по усилению школьной медицины», а заботы по физкультурному развитию страны, особенно в школах гражданских и военных, принятые с 1899 года, уже дали большие положительные результаты.

В течение двух недель, проведенных мной в Англии, я, конечно, лишь весьма поверхностно мог выполнить поставленную себе задачу. Надо сказать, что с посещением Англии связана моя последующая работа по составлению аэрологического обзора Британских островов. Известно, что с появлением авиации изучение климатических особенностей различных стран приобрело весьма существенное значение.

Поездке моей в Италию благоприятствовал ряд обстоятельств. Прежде всего порядочное знакомство с историей и географией страны, полученное еще в гимназические годы, и основательное знание языка. Кроме того, я был близко знаком с несколькими офицерами итальянской армии, неоднократно приезжавшими в Киев, Москву и Петербург. В особенности полезным для меня явилось содействие капитана Марсенго в Турине (позже он был официальным представителем в Ставке Верховного главнокомандующего) и поручика Пентималли в Неаполе. Они снабдили меня необходимыми сведениями, а также рекомендательными письмами к своим приятелям в некоторых городах Италии.