Двенадцать друзей Бошена - страница 7

Будучи пилотом вот уже одиннадцать лет, Харви, при всей его харизме и располагающем характере, все еще оставался один. Случайных связей у него был миллион — пилотов любили все, одна форма чего стоила. Да и без формы он был оч-чень интересным альфой. Но к своим тридцати пяти он изрядно наелся гулек и перелетов, и где-то с полгода назад его остро скрутило в бараний рог вечное одиночество. Можно смело летать в бурю и мглу, если знаешь, что тебе есть куда возвращаться. А в его одинокой квартире, кроме кактусов, никто не водился. Не мог он ни кота завести, ни собачку, ни даже черепашку с улитками. Никому он не был нужен, никому не было интересно, какие у него планы и желания, что он съел вчера, сколько кругов намотал по стадиону и в какую страну полетит завтра. Никто не желал ехать с ним в ебеня на рыбалку, кормить комаров и мошку — одно дело сладко потрахаться и пошопиться, и совсем другое слушать про подступающие болячки и маячившую на горизонте зрелость. Воды не хотелось и о спиногрызах все еще не мечталось, а вот в родной душе ощущалась острая нехватка и невероятная потребность — до ночных слез и пьяных истерик.

Поэтому за этот шанс — поучаствовать в передаче — он ухватился со страстью измученной бессонными ночами души. Он готов был даже поставить крест на святом — на карьере, если его открывшаяся в передаче гомосексуальность станет поперек горла начальству: уйдет в частную авиацию, пока молод и на него есть спрос. Вот таким образом он решился изменить свою жизнь, потому что все, что делал раньше, как жил, как искал знакомства, ни к чему хорошему не привело — достаток есть, но кому он нужен, если внутри него гулкая дыра, куда проваливается вся радость и счастье.

Харви внимательно присматривался к участникам. И если быть честным, больше, чем выиграть, найдя натурала, он желал найти тут свою половинку. Пока что увиденное ему нравилось. Теперь главное было не спешить, не выделять кого-то особо, но и не тянуть кота за хвост, чтобы не увели более расторопные коллеги.

Раздражал его, пожалуй, только один персонаж — альфонсик в красном. Кажется, его звали Шон. Он еще ему ничего не сделал, но острая неприязнь разливалась в груди пилота только при виде лощеного мужчины. Харви допускал, что альфа может быть любым — и нежным и игривым, и манерным и жестким, но только не альфонсом. Это уже не альфа. Одно дело, если Харви скажет своей половине — сиди дома, я для тебя в лепешку расшибусь. И совсем другое, если здоровый лось «не определился» по жизни. Порхайте вокруг него, любите, цените, а он будет с писюном играться. Тьфу, бля.

К его несказанному удовольствию, их комната для второй четверки участников, в которую входили еще Дарен, Арчи и Боб, оказалась по другую сторону от вольерчика со спящими павлинами. Парни вроде подобрались нормальные, и Харви решил сходить к соседям, чтобы поближе познакомиться с первой четверкой. Для близкого знакомства не хватало общего застолья — обычно оно многое раскрывает и объясняет. Но у Харви с собой было — летчик он или где? Поэтому, даже не разобрав вещи, он засунул в оба кармана джинсов по бутылке виски и отправился в комнату напротив.

Швырнув рюкзак с вещами на верхнюю полку шкафа-купе, Дарен первым делом принялся запихивать в ящик выделенной ему тумбы предметы первой необходимости: дезики, упаковки жвачек, жидкость для линз — ну не своего же цвета у него были синие-синие глаза, — блокноты с набросками, карандаши разной степени жесткости и различную мелкую ерунду. Когда на пол при этом высыпались фольгированные цветные квадратики, он хмыкнул, потому что Боб, устраивающийся напротив, едва заметно смутился и отвернулся. Но Дарен заметил — он всегда был внимателен к деталям.

— Целка? — поинтересовался он, расшнуровывая ботинки.

— Ты это мне? — встрепенулся тот. — Ты о чем?

— Спрашиваю, в твой волшебный улей еще не залетала ни одна пчелка? Тоннель не пробивали шахтеры? Из Мариинской впадины еще не всплывал ни один ихтиозавр?

Боб моргал непонимающе, и Арчи, организатор свадеб, занятый развешиванием своих многочисленных костюмов, снизошел до пояснения: