Двенадцать ворот Бухары - страница 15

«Почему это испорчу жизнь?»

«Потому что, как бы там ни было, Халим-джан начнет в вас сомневаться, скажет, что вы дали мне повод говорить вам любезности. Поэтому, моя дорогая сестра, пусть этот разговор останется между нами. Через несколько дней я уеду отсюда, будьте покойны!»

«Ну хорошо, я ничего не скажу Халим-джану, но вы знайте, я не из таких женщин, как вы думали!» — сказала она и ушла.

Я услышал, как она накинула цепочку на калитку, ведущую на женскую половину.

Я вернулся в мехманхану и сам удивился своему поступку. Как нехорошо получилось! Проклятая Халимахон не попалась на удочку… Дай бог, чтоб она не рассказала Халиму!.. Но что же делать? Шайтан говорил мне: «Перепрыгни через дувал, войди к ней и покажи этой «честной женщине», что ты умеешь добиваться своего, удовлетвори свое желание и тогда посмотришь, кому она будет жаловаться». Но голос бога говорил мне, что это нехорошо, что я жил в этом доме как родной, что нужно сдержаться, нужно смирить свое сердце, глаза и руки. «Ты пришел сюда как странник, тебе некуда было идти, у тебя нет ни пристанища, ни защитника, зачем же ты хочешь быть таким коварным со своими благодетелями? Лучше найди себе работу и уйди отсюда, уйди от греха!» И я послушался голоса бога, прогнал шайтана и сказал себе, что уйду отсюда. Что? Жаль, что не всегда человек, послушав бога, прогоняет шайтана? Не знаю. То ли бог дремлет иногда, а шайтан делает свое злое дело, потом наступает раскаяние, да уж поздно…

Через день я уехал — по совету Халима отправился в отдаленный кишлак, аксакал которого был ему знаком. Халим-джан поехал вместе со мной, и мы провели ночь в доме аксакала. На мое счастье, имам того кишлака заболел и уехал в город, его заменял суфи. Аксакал повел меня в мечеть и познакомил с прихожанами, сказав, что я сын известного бухарского муллы. Прихожане согласились, чтобы я стал у них имамом. Ты знаешь, не по мне это занятие, но другого выхода не было.

Я стал имамом кишлачной мечети, жил одиноко в полусырой келье. Я хорошо читал Коран, усердно выполнял все намазы и, кроме того, каждый вечер давал наставления своей пастве, рассказывая о загробной жизни.

Я понравился им, они — мне. Через некоторое время приехал Халим-джан и привез известие, что между эмиром и туркестанскими властями заключен мир и что проезд в Бухару открыт. Я очень обрадовался этой вести и попросил, если кто поедет в Бухару, зайти к Хафизу и привезти его сюда ко мне. Халим-джан пообещал и уехал.

А я стал ждать.

Ты не знаешь, что значит ждать, — на чужбине, одинокому бездомному скитальцу. День ли приходит, ночь ли наступает — мои глаза смотрят на дорогу… Прочитал утренний намаз и думаю, что весточка придет позже. Но ее нет! И тогда я мечтаю: может быть, она придет после полуденного намаза? Опять нет! Ну ладно, говорю себе, значит, она, наверное, придет после ужина… И все напрасно. Пятый, последний намаз перед отходом ко сну я тоже читаю с надеждой. И долго потом стою у мечети и жду… И наконец иду в свою печальную келью и, вконец измученный, кладу голову на подушку…

Наконец приехал из Бухары Хафиз. Его приезд осветил мою жизнь, душа моя успокоилась.

Оказывается, только на чужой земле понимаешь, что такое родина. Пока живешь у себя на родине, пользуешься всеми ее дарами, не понимаешь, не чувствуешь, какой ты счастливец! Почувствуешь это только на чужбине. Ну, кто мне Хафиз? Кем он мне доводится? Но, увидев его, я обрадовался, как отцу родному, как брату; расспрашивал его о Бухаре, и мне казалось, что я слышу запах Бухары от его одежды, в его лице я увидел лик родного города, своих родных и друзей.

Усадив его на почетном месте, я расстелил перед ним дастархан с угощением и сказал: «Говори все, расскажи, что происходит, прямо, без утайки и недомолвок!»

Хафиз рассказал: отец мой умер, мать из Байсуна переехала в Бухару; одиночество, нужда и лишения уложили ее в постель… Эмир и муллы свирепствуют, аресты и казни джадидов продолжаются…

От таких вестей сердце мое облилось кровью, я пришел в ярость. «Клянусь, — сказал я, — если только бог даст мне силы, я так отомщу, что весь мир изумится. Я еще не показал людям свою силу, народ еще не знает, на что я способен. Но погодите!..»