Двенадцать заветных желаний - страница 7

А мечты остались просто… мечтами.

Появился Фрэнк, громко заявив о своем присутствии, и стал с энтузиазмом играть роль директора перед Николасом и Бейли. Мисти, воспользовавшись минуткой, извинилась и позвонила доктору Крею, чтобы сообщить ему о любезном предложении Николаса.

– Мисти, дорогая, ты в своем уме? – воскликнул ветеринар. – Собака тебе нужна как мертвому припарки. Пес старый, неухоженный, ему потребуется постоянное лечение до конца жизни.

– У него такие замечательные глаза. А уши… Он милый и добрый, я знаю это.

– Ты не можешь спасти их всех! Ты поклялась больше не заводить собаку. А как же список твоих желаний?

– Вы знаете, что это только мечты…

Конечно, он знал. Ведь это был Бэнкси-Бэй. Все в городе знали даже о том, кто какой зубной пастой чистит зубы. Поэтому город был в курсе о списке желаний учительницы, и все знали, что шансов выполнить их у нее практически нет.

Мисти поежилась, но не могла отступить назад. Это было все равно что оторвать от себя свою часть – ту часть, где находилось ее сердце.

– Я буквально влюбилась в него, – сказала она мягко, но решительно. – А теперь, когда мистер Холт заплатит за операцию…

– Вот этого я не могу понять. Кто этот парень?

– Я не знаю. Художник. Он приезжий.

Пауза.

– Художник. Интересно, рисует ли он декорации?

Фред Крей был председателем театрального общества Бэнкси-Бэй. Чтобы поселиться в этом городке, надо было не только разгрузить здесь свой багаж. Понимал ли это Николас? Может быть, уже понимал…

– Не спрашивайте его об этом день или два! – взмолилась Мисти. – Спасите мою собаку!

Значит, у нее снова будет собака. Когда-то она отвечала за бабушку, дедушку и четырех собак. Ее сердце разрывалось на шесть частей. Теперь у нее была только бабушка.

Она поняла, что хочет поближе познакомиться с Николасом Холтом. По крайней мере, ей надо поблагодарить его как следует. Но когда она вернулась в классную комнату, Николаса там уже не было: Фрэнк увел его к себе в кабинет.

Бейли оставался в классе до конца уроков. Выражение страха исчезло с его лица под заботливым присмотром Натали, а потом появился Фрэнк, явно старавшийся предстать во всей своей директорской красе перед новым родителем.

Потому что было нечто в Николасе…

Вот в чем была проблема. Было нечто в Николасе Холте, что заставляло Фрэнка крутиться возле него – на тот случай, если Николас окажется какой-нибудь важной персоной. Николас действительно был похож на важную персону.

Художник?

Вряд ли… – подумала Мисти. От него исходило ощущение властности и силы. И у него были деньги. Теперь она знала, сколько будет стоить операция для собаки, и Николас совершенно не колебался. Это не был нуждающийся одинокий отец.

Убравшись в классе, Мисти вышла на пустынный школьный двор. А что она ожидала? Что он будет стоять здесь и ждать ее? Он сделал великодушный жест и уехал. Ему надо было въезжать в новый дом. Устраивать свое будущее.

Мисти пошла к своей машине, а потом поехала туда, куда каждый день ездила после школы. В местный дом для престарелых.

Бабушка лежала в той же самой кровати, почти в той же самой позе, в которой она лежала уже несколько лет. Первый инсульт обездвижил ее. Последний лишил всего остального. Мисти поцеловала ее, уселась рядом и стала рассказывать о своем дне.

Показалось ли ей, или она почувствовала одобрение бабушки? Бабушка спасла бы маленькую собачку. Возможно, она даже приняла бы деньги от незнакомого человека, чтобы сделать это.

– Ведь я лично не взяла у него эти деньги, – сказала Мисти бабушке. – Я хочу сказать, что он спасает собаку, а не платит мне. И потом за поддерживающее лечение буду платить я.

Молчание.

– Так как мы его назовем?

Молчание. Бабушка не могла разговаривать уже много лет.

– Может быть, Николас? – спросила Мисти. – В честь его спасителя?

Но это было неправильно. Имя Николас показалось ей вдруг особенным… Уникальным. Присущим только одному человеку.

– Может быть, назовем его Кетчуп?[1] – спросила она. – Потому что у него сломана лапа. И еще месяца два ему придется ковылять.

Это было лучше. Они обе одобрили это. Мисти даже знала, что бабушка внутренне улыбается.