Движение Rapid Eye - страница 2

Наш герой сидит в раздумье. Убежище исчезает, столкнувшись со страхом и неизвестностью прямо пропорционально нарастанию освещения, когда лоза утрачивает материальность. В какой-то момент все заполняется единообразием, созданным светом. Клетка за клеткой. Пространство за пространством. Все, что было зримым, остается столь же зримым и лишившимся поверхности.

Плечи напряжены, расправлены, внутри бесконечного видения бесформенного, проталкиваясь, кружась, дрожа и шепча, «Верить, значит видеть».

Это наша самая большая удача, произрастать, как благословение, благодаря саймонову признанию нас, это реально, никакой существенной спиритуальной или метафизической ценности (что для меня является или должно стать равнозначным культурной ценности). Это действительно материально.

Все, что выживает за пределами петли времени, это слова и образы. Которые мы, по непонятным причинам, называем Искусством. На деле, тем не менее, выживает даже не Искусство. Выживают идеи, выкристаллизованные в форме Искусства. Даже не так. Пути видения. Волны видения. Положения, из которых нужно смотреть. Перспектива, связывающая одну перепуганную вселенную с другой, создавая мост бессмертия. Смертельный узел. Субъективную контрольную точку. К счастью для нас, для СЕЙЧАС! есть точка, в которой Физика (физическое познание) и Искусство (метафорическое познание) совпадают. Возможно, сталкиваются.

Я верю, что Саймон Дуайр понимал — его разговоры с каждым из нас должны были состояться, потому что он писал по-настоящему. В моей безграничной надежде, что вы обретете сокровища, взаимодействуя с ними, потому что слова могут говорить с каждым человеком по-разному. На миг завершая непреднамеренное разделение наших вселенных. Облегчая ваше одиночество.

После того, как вы поживете во вселенной Саймона, пожалуйста, возвращайтесь. И прочитайте эту аллегорию еще раз.

— Дженезис Пи-Орридж, Нью-Йорк, 1999 год.

Первый урок, из которого вырастают все остальные, очень прост. Мы — смертны. Мы все умираем. Это не безумие и не отчаяние. Это возможность искренне смириться с нашей физической мимолетностью, которая освобождает нас всех. Многие визионерские философские системы включают в себя «Маленькую Смерть», под тем или иным именем. Мы все умираем. Это понимание, по-настоящему усвоенное, может быть обращено во благо, потому что оно подталкивает индивида к действию, в силу осознания того, что время ограничено, и период жизни не определен. Каждая секунда подсчитывается и должна учитываться. Это понимание может быть использовано и непродуктивно, извращая поиски каждого мужчины и каждой женщины, сведя их к удовлетворению потребностей и отвращая на протяжении всей жизни от полной интеграции каждого аспекта их характера и мыслей. Неизбежность смерти может быть использована внешними силами как оружие страха. Организованные Религии используют это оружие более очевидно, чем любая другая подавляющая система социального регулирования. Они используют страх смерти, чтобы оправдать слепую веру.

Те, кто избегает ловушек религии с помощью первой стадии циничного познания лицемерия современного общества и ослабления их личной силы изменить что-нибудь, зачастую ищут забвения от этого знания, и потому используют различные наркотики (табак, алкоголь, транквилизаторы и опиаты, типа героина) в качестве заменителя Веры. Они стремятся убить Время. Религия стремится уклониться от времени. И то и другое основано на страхе.

Человечество тратит постоянное количество энергии на самосохранение. Сама фраза «самосохранение» подразумевает угрозу уничтожения и инициируется страхом смерти. Так в реальности чувство страха смерти присутствует позади любого нормального функционирования, оно все время присутствует в подсознании, формируя наши представления о самих себе в связи с неизбежным, неумолимым кризисом смерти. Но страх смерти не может постоянно присутствовать в нашем повседневном сознании, это было бы невыносимо тяжко, и чтобы вести себя «нормально», биологический организм, животный человек, подавляет знание о смерти, чтобы достичь комфорта. Так обстоит дело, но это должно измениться. Поскольку все мы социально и биологически приспособлены к тому, чтобы отбросить страх смерти, и в настоящем парадоксе нашей сознательной жизни мы слишком часто забываем об этом страхе.