Дворец наслаждений - страница 9

Когда я взбежал по трапу на ладью, внезапно налетевший порыв ветра сорвал с ящика одеяло. Увидев его, посланник громко расхохотался.

— Она все же нашла одного дурака! — задыхаясь от смеха, проговорил он. — И что же ты будешь делать с этим ящиком, юный Камен, швырнешь за борт? Или твои принципы не позволят тебе этого? Как ей удалось уговорить тебя? Она что, отдалась тебе на своем вшивом тюфяке? Ты вляпался в историю, помяни мое слово!

Я ничего не ответил. Я даже не взглянул в его сторону, когда он приказал поднять сходни и отчалить от берега; только сейчас я понял, что мне не нравится этот человек. Солдат принес мне хлеба и пива. Сидя на носу ладьи, я ел без всякого аппетита, а за кормой тем временем проплывали поля и одинокие пальмы Асвата и началась пустыня. Следующее селение находилось совсем недалеко, но, когда я смахнул с коленей последние крошки и допил пиво, я почувствовал такое острое одиночество, что страстно возжелал поскорее вернуться домой.

Оставшиеся восемь дней мы плыли без всяких приключений, и утром девятого дня вошли в Дельту, где Нил разделяется на три мощных рукава. Мы свернули в северо-восточный, называемый Воды Ра, который впоследствии был переименован в Воды Авариса, и поплыли через величайший город в мире. С какой радостью оставил я унылый, засушливый юг и вдохнул наконец влажный воздух Дельты, насыщенный густыми ароматами садов и наполненный шумными звуками города. Хотя разлив реки еще не начался, все пруды и ирригационные каналы были наполнены прохладной водой, поблескивающей среди густо посаженных деревьев и зарослей папируса, тихонько покачивающихся под легким ветерком. На мелководье важно вышагивали белые цапли. Птицы с громким свистом проносились над снующими по реке суденышками, и нашему кормчему приходилось не отрываясь смотреть на воду, чтобы лавировать между ними.

В районе Вод Авариса пейзаж изменился: мы проплыли мимо храма богини-кошки Баст,[2] мимо огромного храма бога Сета, возле которого лепилось множество убогих хижин бедняков, заполнявших пространство между храмом и городом пылью, шумом и грязью. Вскоре мы достигли широкого канала, окружающего Пи-Рамзес, Город бога, и, свернув направо, поплыли мимо многочисленных складов, амбаров и мастерских, которые спускались к самой реке, словно желали схватить своими жадными пальцами все, что мог дать им цивилизованный мир; через их распахнутые двери сновали грузчики, перетаскивающие на своих плечах то, что называлось богатством Египта. За мастерскими я заметил разбросанные там и сям цеха по изготовлению фаянса. Их управляющий был отцом моей невесты Тахуру, и у меня сразу потеплело на душе, когда я подумал, что скоро увижу ее.

Поодаль от всего этого шума и суеты располагались небольшие усадьбы мелкой аристократии и сановников, торговцев и заморских купцов. Здесь был и мой дом. Здесь я проведу несколько приятнейших дней отдыха, прежде чем вернусь в дом Паиса, а также к своим обязанностям в офицерской школе, царский же посланник будет пробираться на своей ладье по узким, охраняемым стражниками притокам Нила, пока не достигнет озера Резиденции, где вода тихо плещет о ступени, сделанные из чистейшего белого мрамора. Лодки, которые причаливают здесь, выдолблены из лучшего ливанского кедра и покрыты позолотой, а вежливое безмолвие, рожденное ощущением огромного богатства, погружает в царственную тишину роскошные парки и тенистые фруктовые сады. Здесь живут главные управители и верховные жрецы, родовая аристократия и управляющие, и среди них — мой будущий тесть. Здесь же находится и окруженный мощной стеной дворец Рамзеса Третьего.

Плыть по озеру Резиденции без специального разрешения было запрещено. У моей семьи, разумеется, имелся специальный пропуск, а у меня — пароль, который давал мне право входить в дом генерала Паиса и в военную школу, но сегодня, когда кормчий подвел ладью к берегу, я думал только о хорошем массаже, кувшине доброго вина, вкусной еде и постели с чистым полотняным бельем, пропитанным ароматическими составами. Я быстро собрал свои вещи, отпустил на отдых подчиненного, небрежно сообщил посланнику Мэю, куда иду, и сошел на берег, с огромным удовольствием ощутив под ногами знакомый холодок каменных ступеней, спускающихся к самой воде. Когда подняли сходни и капитан ладьи дал команду отчаливать, я этого уже не слышал. Взбежав по ступеням, я прошел через открытые ворота, весело окликнул привратника, который мирно дремал неподалеку, и направился к своему дому.