Двойная осторожность - страница 48

«Чем я располагаю? — подумал я. — Что я могу?» Я умею стрелять.

С другой стороны, пристрелить Анджело я не могу. По крайней мере, пока он держит пистолет у виска Сары. И потом сесть за убийство самому…

Нет, это тоже исключено.

Я располагал знаниями, которые дала мне физика. Я мог собрать радио, телевизор, термостат, электронные часы, а при наличии соответствующих материалов и инструментов — лазер, ракетную установку или атомную бомбу. Но сделать атомную бомбу на уроке перед обедом мне явно не удастся.

Двое учеников поспорили из-за прибора, состоявшего из большого магнита, который обстреливался множеством мелких магнитных частиц. Один из мальчишек настаивал, что сила постоянного магнита со временем слабеет, а другой говорил, что это все чушь, что постоянный — он и есть постоянный.

— Скажите, сэр, а кто прав? — спросили они у меня.

— Постоянство — вещь относительная, а не абсолютная, — ответил я.

И тут в голове у меня произошел выброс энергии. Меня осенило. Все, что нужно, было под рукой! «Боже, благослови мальчишек!» — подумал я.

Тед Питтс весь обеденный перерыв просидел за «Гаррисом», переписывая программы и проверяя копии.

— Ну вот, — сказал он наконец, потирая шею. — Насколько я могу судить, копии безупречные.

— Которые вы возьмете? — спросил я. Он серьезно взглянул на меня из-за своих очков в черной оправе. — А вам все равно?

— Берите любые, — ответил я. — Я возьму другие.

Он поколебался, но потом все же выбрал оригиналы.

— Вы уверены? — еще раз спросил он.

— Да, — ответил я. — Только верните мне коробки от них. «Оклахома» и прочие. Лучше будет отдать их в первозданном виде.

Я сунул кассеты в яркие коробки, поблагодарил Теда, вернулся в учительскую, сказал моим четверым многострадальным помощникам, что у меня жутко, невыносимо болит голова, и попросил их поделить между собой мои послеобеденные уроки. Они постонали, поохали, но нам регулярно приходилось оказывать друг другу такие услуги, так что они согласились. Я сказал, что иду домой. Если пройдет, завтра буду.

Перед уходом я завернул в лаборантскую, где Луиза пересчитывала пружины и весы для уроков второго класса. Я сказал, что у меня болит, голова.

Она не выказала особенного сочувствия (и в общем-то была права). Когда она понесла батарейки в один из классов, я улучил минуту, залез в один из ее аккуратных шкафчиков, достал оттуда три небольших предмета и поспешно спрятал их в карман.

— Что вы ищете? — спросила вернувшаяся Луиза, застав меня у раскрытой дверцы.

— Да так, ничего, — туманно ответил я. — Сам не знаю.

— Идите домой и ложитесь в кровать, — вздохнула Луиза, сделав скорбную мину. — Я уж как-нибудь управлюсь с дополнительной работой…

На самом деле мое отсутствие означало, что работы у нее, наоборот, убавится, но указывать ей на это было совершенно незачем. Я горячо поблагодарил ее, чтобы привести в хорошее настроение — ради своих коллег, — вышел из школы, сел в машину и поехал домой. По крайней мере, я мог не бояться, что застану там Анджело: он сейчас был в доме Кейтли, в Норидже, в ста милях отсюда.

Все казалось каким-то ненастоящим. Я думал о двух женщинах, которые сейчас сидят, привязанные к стульям, о том, как им неудобно, как им страшно, как они измучены. Сара просила не дурачиться. Сделать все, как говорит Анджело.

В одном из ящиков серванта у нас хранился альбом с фотографиями, который мы засунули подальше, когда пропала охота запечатлевать нашу безрадостную жизнь. Я выкопал его и принялся листать страницы, ища фото, на котором Питер, Донна и Сара были сняты на мостовой перед домом Питера. На фотографии светило солнце, все трое улыбались и выглядели счастливыми. Я увидел лицо Питера, еще без усов, молодое, радостное, и меня пронзила боль. В этом снимке не было ничего особенного: просто люди, дом, улица. Однако сейчас он был для меня очень важен. Я поднялся наверх, в свою комнатку, открыл шкаф, где хранились мои винтовки, достал один из «маузеров» и олимпийскую винтовку «аншютц» 0,22. Убрал обе в чемодан, вместе с патронами. Потом отнес чемодан к машине и запер в багажнике.